ПСИХОПАТИИ

ПСИХОПАТИИ (от греч. psyche—душа и pathos—страдание) представляют собой своеобразное сочетание характерологических черт у людей , находящихся на границе между душевной б-нью и здоровьем. В основе такого сочетания, по Крепелину, лежит «смешение здоровых и бо-лезненноподобных путей развития различного рода и различных степеней у личности». Это смешение различного рода и степени путей развития во-первых ставит психопата в положение «пограничника» (под воздействием разного рода вредных моментов он с наибольшей легкостью переходит в состояние б-ни, давая т. н. аномальные реакции различной длительности и интенсивности), во-вторых делает структуру его личности значительно более запутанной и сложной, нежели мы это наблюдаем при рассмотрении варианта т. н. нормы, в-третьих делает возможным и необходимым отделение психопата от психически б-ного в тесном смысле слова в том отношении, что у первого мы наблюдаем смешение здоровых и болезненноподобных (далее болезненных) путей развития, вырастающее из существа развития его личности, а не в результате паразитарного сосуществования с личностью болезненных черт, как у психотика (душевнобольного). Крепелин видит специфичность психопатической личности в двух планах: 1) в плане «биологических» особенностей личности, понимая П. как неразвернутые формы психозов либо как инфантильные задержки развития, 2) в • плане «социально-этических» оценок, классифицируя психопатические личности, особенно в их основном выражении, по линии «врагов общества», «неустойчивых», «плутов и фантастов» и т. п. Характерно, что в этом последнем Крепелин следует уже определившейся в психиатрии традиции рассматривать особенности психопатической личности с точки зрения ее соц. поведения. [Об этом выразительно говорит автор термина «психопатическая личность» Кох (Koch), считавший психопата «социально малоценной личностью» (social min-derwertig)]. Стремление Крепелина выйти из этой двуплановости в вопросе о П. так и не увенчалось успехом. Эту традицию в психиатрии выводить специфичность П. из соц. поведения личности следует объяснять своеобразием места, какое означенная дисциплина занимала во всей системе мед. знаний. Дисциплина, отправлявшаяся то от анат.-физиол. закономерностей, являющихся основой, на к-рой вырастает человеческая психика, то от закономерностей «духа», естественно занимала в системе мед. знаний особое и несколько двусмысленное место. Конечно такая двусмысленность положения психиатрического исследования в основном и решающем определялась историческими условиями. Уже Морель, а затем и MaHbflH(Morel,Magnan)B своем учении о дегенерации, и в частности о «высшей дегенерации» (degeneres superieurs), по существу стали на указанный путь.- До них Моро-де-Тур как бы проложил дорогу к тому, что в более выраженной форме мы находим у Крепелина. Но было бы ошибкой считать, что учение о психопатиях Крепелина есть прямое и непосредственное продолжение учения Мореля о дегенерации. Учение Крепелина было новой фазой в учении о дегенерации, изменившей в корне статическое понимание дегенеративности, столь блестяще развитое Морелем, Маньяном и др. Новизна этой фазы состоит в том, что Крепелин, несмотря на свою конечную неудачу в решении этой проблемы, первый заложил клин, основы анализа психопатической личности, дав незабываемые образы и типы ее. Именно клин. основа рассмотрения П. привела Крепелина к его первому плану ■— рассмотрению их как не-развернувшихся форм психозов. Попытки, делавшиеся в этом направлении на первых стадиях накопления клин, материала, свелись к разделению всей группы П. на торпидных (медленных) и эретичных (возбудимых). Явная недостаточность такого деления, его клин, примитивность заставляет в последующем итти по пути более детального отграничения одного типа П. от другого. Наиболее тонко и полно описаны эти типы психопатий Крепелином, который выделяет с точки зрения клинической феноменологии возбудимых, неустойчивых, людей влечений, врагов общества, фантастов, плутов и мошенников. Эта «ядерная» группа»П., как видно из одного перечисления ее типов, чрезвычайно цветиста и зиждется на двуплановости в понимании структуры отдельных психопатических типов. Напр. «враги общества», по Крепе лину и ряду других авторов (это же положение повторяет и Ганнушкин),' представляют собой конфликтующих людей, постоянно и беспринципно борющихся с обществом всякими путями, носителей, по Бирнбауму (Birnbaum), конституционального предрасположения к преступным актам. Сложное соц. поведение, определяемое законами классовой борьбы в капиталистическом обществе, становится т. о. следствием своеобразной игры биол. сил, определяющих раз и навсегда судьбу психопата того или другого типа. Порочность такой типологии очевидна сама собой. Дальнейшее движение психиатрической мысли в этой области можно фигурально определить как своеобразное повторение пройденного. Так, тонкий и методичный исследователь Курт Шнейдер (Kurt Schneider) под психопатическими личностями разумеет «такие анормальные личности, к-рые из-за своей анормальности сами страдают либо своей анормальностью заставляют общество страдать». Шнейдер спешит оговориться: «такое понимание продиктовано отнюдь не научными соображениями, а практическими». Но по сути дела от этого отграничения, от привески к такому определению «практичности» последнее в своей выразительности ничего не потеряло: центр проблемы, по Шней-деру, переносится в плоскость соц. оценок. Отсюда неудивительно, что именно в этой проблеме с предельной выразительностью выскакивает обнаженный классовый интерес исследователя. Характерно, что этого не избежал и Крепелин, к-рый в 1918 г. заявил, что революцию делают и от нее выигрывают психопаты и евреи. По его следам пошел Е. Кан (Е. Kahn), объявивший деятелей Баварской советской республики «плутами, фантастами и мошенниками». С другого конца, но с такими же результатами, в которых ясен и обнажен классовый интерес, подходят исследователи к обоснованию исторического процесса. Оказывается, чт« прусская монархия в ее наиболее ярком выражении обязана своим происхождением не чему другому, как своеобразно данному и наследственно передаваемому переплету черт известной схизотимной триады в семьях прусских монархов: педантичности, брутальности и вязкости (Кречмер, Luxenburger). Этим самым закономерности исторического процесса отожде-. ствляются с закономерностями индивидуального развития. Нет классовой детерминированности явлений, а есть фатальное развитие личности, выступающей в роли демиурга истории. Мотивы давно знакомые, получившие классическое определение, данное еще во «Введении к критике политической экономии» Карлом Марксом: «единичный и обособленный охотник и рыболов, с которых начинает Смит и Рикардо, принадлежат к лишенным фантазии химерам 18 века». Эта «лишенная фантазии химера» вновь появляется на исторической арене в ином одеянии, с видоизмененными целями, но по существу своему тем же Робинзоном, освобожденным от всех социальных скреп. Эта «химера» появляется с тем, чтобы утвердить незыблемость и стойкость законов, управляющих капиталистическим обществом. Таков смысл указанного. В этом свете характерным, но отнюдь не новым, является последнее определение П., данное Е. Каном в его фундаментальной работе «Психопатические личности». Он говорит: «Под психопатическими личностями мы понимаем такие дискордантные личности, к-рые отличаются со стороны особенностей влечений, темперамента, характера (т. е.. с казуальной стороны) ~и к-рые со стороны их жизнеустремления отличаются особенностями самоутверждения своей ценности или утверждения той же ценности другими (т. е. со стороны телеологической)». Это определение в более тонкой и завуалированной форме повторяет предыдущее и несет в себе все его противоречия и пороки. В последней формулировке мы имеем попытку связать характерологические особенности личности с ее «движением», причем отличие психопатической личности от находящейся в пределах нормы лежит, по Кану, в отсутствии основной цели, в подмене последней зыбкими и переходящими частными целевыми установками, в безраздельном господстве последних. При всем том, что приведенные формулировки Шнейдера и Кана нас мало двигают вперед по сравнению с тем, что дал Крепелин, все же следует подчеркнуть, что путь психиатрического исследования П. передвинулся от анало-гизирования с собственно психозами к анало-гизированию с характерологическими данными. Это естественно дало реакцию в двух направлениях: 1) психиатры, стремящиеся оставаться в рамках сугубо мед. исследования, пытаются частью предоставить решение судьбы психопатов «юристам и педагогам» (Hildebrandt, Bleu-ler), частью полагают, что между П. и психозами имеются лишь количественные колебания (Б лейлер, Кречмер, Berze, отчасти Gruhle), частью считают, что следует ограничить работу над проблемой П. отысканием определенных со-мато-психических корреляций (М. О. Гуревич, Т. А. Гейер), наконец частью становятся на путь отыскания генетического радикала психо-патичности (Гофман, Т. И. Юдин); 2) психологи заявляют, что проблема П. без их участия никак не может быть решена, что она целиком должна быть переключена на психологические рельсы (Klages). В этих утверждениях каждая сторона высказывает какой-то кусок истины, старательно умалчивая о многогранности и сложности всей проблемы. Наконец в последнее время в советской литературе высказана мысль о возможности понимания П. как вариантов характера, специфичность которых, а следовательно и качественное отличие которых от так наз. нормы лежит в частном (resp. парциальном) нарушении общего чувства «я», понимая под «я» не только отдельность и единичность субъекта, но и его связанность, общность с коллективом. Это нарушение характеризуется доминированием в сознании чувства «я» и тем самым является моментом постоянного раздражения всей личности, стягивая все интересы ее к этому «я». С этой стороны можно рассмотреть и структуру такого нарушения, кроющуюся то в выпячивании «я», то в напряженном упрятывании его, то наконец в перемежающемся разбухании и сжимании его (Внуков). Патогенез и этиология П. Уже из сказанного вытекает сложность проблемы патогенеза и этиологии П. Оставаясь на клин, пути исследования, следует сказать, что до сих пор никому еще не удалось раскрыть этиологию П. Сама пестрота всей группы П., разнообразие отдельных картин ее, делает чрезвычайно сложной задачу определения этиологического фактора. Ряд авторов (Гильдебрандт, Юдин) настаивает на выдающейся роли конституционального фактора в выявлении психопатической личности. Более того, Гофман стоит на точке зрения передачи из поколения в поколение основных и массивных радикалов, решающих в порядке их антиномичности (противо-борствования) судьбу психопатической личности. Этой точки зрения придерживается большинство исследователей (Dupre, Lange, Минков-ская, Минковский, Люксенбургер, Кречмер, Бирнбаум, Краснушкин). Оправданием ее является несомненная передача по наследству ряда фундаментальных черт характера то ли тотально то ли парциально (Давиденков, Минков-ская). Мы часто наблюдаем, как напр. отец-эпилептик передает потомству отдельные черты эпилептического характера (в одном случае— вязкость, в другом—взрывчатость, в третьем— снохождение, enuresis nocturna и т. д.). Является вопросом, есть ли это наследование—наследование характерогенных черт или оно представляет наследование уже готовой психопа-тичности. Нам думается, что для решения этого вопроса требуется максимальное накопление клин, материала, четкое, его разграничение и диференциация. Если полагать, что в группу П. не должно входить все то, что так или иначе относится к т. н. органическим формам психозов (в виде остаточных явлений после перенесенного энцефалита, после приступа схизофрени-ческого процесса, после перенесенных в-детстве разного рода заболевании центральной нервной системы), а с другой—не должно входить все то, что представляет собой вариант т. н. нормы, хотя бы сопровождающийся нестойкими колебаниями на критических возрастных моментах, то эта группа определится как характерологически перемешанная, со своеобразно выраженной кривой своей судьбы (Гофман, Haberlin), с разнообразно выраженными клин. синдромами. Применяя обычные клин, мерки, мы прежде всего не видим здесь всего своеобразия течения и исхода массивных психозов и вместе с тем отмечаем принципиальное отличие от т. н» нормы, отличие, лежащее в плоскости выявления стойких и фундаментальных качеств, характеризующихся непременным наличием в сознании раздражения «я». Вот эти-то особенности относятся к тому, о чем еще Кре-пелин говорил как о смешении здоровых и бо-лезненноподобных черт в личности. Генетической основой такого смешения может явиться «врожденная слабость нервной системы» (Гильдебрандт), но отнюдь не в смысле каких-либо приобретенных изменений органического характера или врожденной органичности (например врожденный сифилис). Но является ли эта «врожденная слабость» в то же время этиологическим моментом—-на этот вопрос ответа еще не дано. Дело усложняется еще и тем, что вряд ли можно говорить о допубертатных П. Поскольку мы рассматриваем П. своеобразный вариант характера,постольку мы должны сделать из это-• го положения определенные выводы, а именно: о допубертатной стойкости характерологических образований очень трудно говорить; недаром Кречмер отмечает в допубертатном периоде своеобразие конституциональных образований в смысле их нестойкости, малой выразительности; здесь все еще находится в стадии «становления». Наконец еще одно соображение клин, характера заставляет нас, вопреки господствующему в советской литературе мнению (М. О. Гуревич, Сухарева, Симеон и др.), высказаться против возможности допубертатных П. Оно состоит в следующем: клин, наблюдение ряда случаев показывает, что диагностика П. в раннем детстве является ошибочной и в более поздних возрастах ее приходится изменять в сторону признания процессуального заболевания (эпилепсия, схизофрения). Бывают при этом и другого рода ошибки, когда отдельные и эпизодические вспышки, обусловленные особенностями детского развития и условий его протекания, принимаются за П. Между тем почва, на которой протекают такие эпизодические наслоения, не должна быть непременно психопатической; она дана самим фактом неустойчивости детского организма, которая обычно сглаживается впослепубертатный период развития. Т. о. вопрос об этиологии П. приходится пока оставить открытым, приняв однако во внимание факты наследования характерогенного порядка и наличия психотической насыщенности и отягченности в семьях психопатических личностей. Не более ясным представляется пока и вопрос опатогенезе П., поскольку мы остаемся в понимании П. на указанных выше позициях. Дело представляется значительно более простым, если стать на точку зрения Берце или Блейлера. С их точки зрения П. как таковых не существует: то, что мы принимаем за П., суть не что иное, как мягко текущие формы психозов (б. ч. схизофрении). Блейлер прямо говорит о том, что разница между психопатом и психотиком только количественная, скорее всего зиждящаяся на интенсивности процессуального момента. Такая точка зрения «снимает» всю проблему П., а следовательно и ряд частных вопросов, вытекающих из нее. Клин, факты однако резко противоречат этому и указывают на наличие наряду с психотическими картинами и психотическиобразных картин. Позиция Берце и Блейлера получает свое подкрепление со стороны Кречмера и его школы, который по сути дела стирает грани между обычным вариантом характера (напр. схизотим), психопатической личностью (напр. схизоид) и психо- тиком (например схизофреник). Установление им двух пропорций—диатетической и психесте-тической—выводит клинику из стен психиатрического учреждения в жизнь и вводит жизнь в рамки психиатрической клиники. Установление и разработка этих пропорций как-будто позволяют искать кой-чего реального в области патогенеза П. И действительно, они дают много ценного, особенно там, где Кречмер ставит вопрос о развитии и механизмах этого развития. Так напр. его «сенситивный бред преследования» последовательно и глубоко раскрывает нам механизм возникновения и развития т. н. параноического синдрома. Но здесь же существует огромная опасность стереть вовсе границы между патологическим, патологическиподоб-ным и умещающимся в рамках т. н. нормы. Это стирание границ и приводит к тому, что частные закономерности патологического являются одновременно и закономерностями непатологического. Например соскальзывание, по Кречмеру, с теплого полюса сенситивности к холодному анестетичности, столь характерное для эмоционального оскудения схизофреников, является столь же закономерным и для случаев, лежащих вне патологии. Нам представляется, что здесь Кречмером и его последователями совершается грубая ошибка. Так, фон Роден (v. Rohden), исходя из пози-. ций Кречмера, коррелирует непосредственно акт социального поведения с особенностями со-матики. С другой стороны, Ланге и Бирнбаум, хотя и в менее примитивной форме, коррелируют генотипическое с тем же актом поведения и отсюда строят теорию предуготовленности судьбы психопата. Такая ошибочная и в своих выводах реакционная позиция вытекает из самого понимания соотношений между психотическим и непсихотическим. Положение Кречмера напр. о психестетической пропорции, верное во многом в приложении к психотическому, является частично правильным и в приложении к психопатическому, но вовсе неправильным в приложении к непсихотику. Антагонистическое соединение напр. сенситивности и анестетичности не всегда наличествует в психопатической личности. Такая «биполярность» с патогенетической точки зрения имеет разный смысл. Если для психотика она является результатом движения болезненного процесса, то у психопатической личности эта «биполярность» обусловливается разными характерологическими образованиями, в силу сложности и смешения различного рода путей и планов развития в этой личности. Что такое понимание приближает нас к патогенезу П., видно хотя бы из сопоставления и анализа синдрома навязчивости у энцефалитика, схизофреника и психопата. В первых двух случаях речь идет об Органическом нарушении характера, примерно типа на-сильственности, в третьем случае мы будем иметь дело с тем же органическим происхождением навязчивости, но обусловленным по механизму выявления иными причинами, а именно характерогенными в виде наличия своеобраз-ной«жвачки»(Janet, Минковский). Т. о. и патогенез П. остается пока неясным и лучше всего он может быть раскрыт в порядке понимания П. как своеобразных развитии. Само собой понятно, что в механизме появления и развития тех или иных симптомокомплексов наряду с принципиальным отличием имеется и много общего с психотическим. Примером тому может служить хотя бы судьба сверхценного образования у психопатической личности и у психотика либо наклонность к действиям типа короткого замыкания у тех и других. Основой этого общего является врожденная слабость аппаратов нервной системы, гл. обр. сенсо-мобильных (Ехпег, Kreidl), служащих базой для развития того или иного типа психопатической личности, но отнюдь не составляющих сути и специфичности этого развития. Клиника П. Если этиологически и патогенетически мы пока еще не в состоянии понять П., то клинически мы имеем возможность накоплять материал, идя по линии структурного определения и отчеканивания отдельных синдромов. И тут первой задачей является установление б. или м. ясных признаков диференциаль-ного разграничения психопатического от непсихопатического. Мысль клинициста в этом направлении идет по двум путям: 1) разработка диференциально-диагностических признаков по линии отграничения П. от всякого рода процессов деструктивного характера, 2) разработка диференциально - диагностических признаков по линии отграничения П. от обычного варианта характера. Отграничение П. от п р о-цессов деструктивного характера, разумеется, представляет значительно большую и теоретическую и практическую важность. Естественно, что в этом направлении и сделано больше всего. Если оставаться на позиции Кре-пелина в понимании П., то отграничение их от процесса деструктивного характера представляется очень трудным делом. В самом деле, понимание П.как неразвернувшихся форм психозов при уточнении наших клин, мерок представляет большие трудности в смысле диференциального отграничения П. от мягко или вяло текущих деструктивных процессов. Учение напр. о схизофрении mitis (Kronfeld), об инактивных формах схизофрении (Берце), о мягких формах схизофрении (Бумке), об асимптоматической схизофрении (Гиляровский) и т. п. расширяет рамки этой формы психоза. Но можно было бы и не спорить о словах, если бы дело заключалось только в этом. В действительности при решении диагностических задач на психиатра возлагается исключительная ответственность. Этим самым с еще большей остротой ставится проблема установления опознавательных пунктов в отношении психоза с деструктивным характером течения. И здесь-то единственным сколько-нибудь действительным мерилом клин, оценки является вопрос о течении. Там, где мы не наблюдаем радикальных изменений личности, где нет данных говорить об оскудении ее в том или ином отношении,—там мы будем иметь дело с психопатической личностью, дающей временное усиление (количественного характера) всей гаммы психопатических черт или определенной группы их. Там, где имеются основания говорить об изменениях, б. или м. стойко выраженных, хотя бы и не достигающих особой интенсивности,—там мы принуждены признать процессуально-деструктивное заболевание. С этой стороны и должны быть рассмотрены схизофренные реакции, описанные Ганнушки-ным, Кришем (Krisch.) и др. Критерий течения. является решающим. Второй опознавательный признак состоит в чрезвычайно тонко обнаруживаемом симптоме «понятности», если употреблять терминологию Ясперса (К. Jaspers). Выявление «понятности» той или иной реакции, к*ак справедливо отме- чает Кречмер, лежит в умении разобрать «иероглифы» больного. Можно эти «иероглифы» понять, но от этого б-ной не перестает быть б-ным. Речь идет о другом, а именно об адекватности, цельности переживаний больного. Там, где мы имеем дело с адекватностью, цельностью, а не разорванностью, хотя бы и житейски понятной, автономизацией отдельных систем и функций,— там мы будем иметь дело с психопатической личностью. Вот здесь-то нам и представляется существенно важным ввести принцип построения связей личности в смысле осознания субъектом его единственности и общности. Там, где это осознание единственности выступает отор-ванно от осознания общности, где оно вырастает в осознание исключительности и изолированности,—там мы будем иметь дело с болезненным процессом. Там же, где имеется лишь искривление этого сложного образования связей «я—не-я», в смысле выпячивания единственности и исключительности,—там будем иметь дело с психопатической личностью (Внуков).— Третьим опознавательным признаком может служить анализ самого переживания (Кречмер). Там, где мы встречаемся с парадоксальностью, задержками, сосуществованием двух аффективных рядов,—там с известным правом можно говорить о болезненном процессе. Блейлер очень остроумно пытается объяснить это сосуществование двух аффективных рядов, исходя из ослабления, вернее разрыхления, ассоциативной жизни.—Четвертым опознавательным признаком может быть наличие грубых психомоторных и психосенсорных изменений в виде насильственного гримасничания, ипохондричности, навязчивости с характером чуждости для личности б-но-го, первичных галлюцинаторных переживаний и т. п.—Пятым опознавательным пунктом может служить самый характер аутизма в смысле его первичности или вторичности, т. е. в смысле истории его возникновения. Для психопатической личности аутизм, если он наблюдается, обычно бывает своего рода ncixdлогическим ответом на стгуацию; не то происходят у процессуального б-ного. Само собой понятно, что эти опознавательные пункты представляют какую-нибудь ценность лишь тогда, если они взяты в их связи, во всей полноте клин, картины, а не изолированно. Мы остановились для примера на схизофреническом процессе и его отдиференцировании от П. Разумеется, сказанное о нем относится и к другим формам органических заболеваний центральной нервной системы. Если далее пытаться отграничивать П. от вариантов характера, то здесь мы столкнемся со следующими трудностями: 1) в психиатрической практике мерилом психопатической личности будет характер, взятый во всей сложности (включая сюда и темперамент и влечения); это же мерило служит и для обычных характерологических исследований, так обр. мы по сути не имеем в руках специфических оценок, за исключением весьма сомнительных этических оценок. Недаром Иссерлин (Isserlin) отмечает, что решение вопроса о количественной стороне той или другой психопатической личности подменяется чисто характерологическим решением. Это несомненно так, и в этом лежит одна из причин расширенного понимания П. Особенно это видно на криминальном материале, где благодаря такой подмене оценок обычный процент психопатических личностей, достигающий по Гаупу (Gaupp) 15—17, взлетает до 37 (Краснушкин). Это расширенное понимание П. ведет конечно к «вымыванию» специфического в них. Выходит, что значительная часть общества—психопаты. Это отнюдь не соответствует действительности. Мы принуждены в целях действительно научного понимания вопроса не забывать основного положения Крепелина о том, что психопатическая личность есть сложный переплет здоровых и болезненноподобных путей развития. Именно эта^ сложность и составляет основной водораздел между такими личностями и вариантами характера. Клин, картина психопатической личности не укладывается в прокрустово ложе «однопланового» понимания ее. Мы всегда встречаемся с необычайной запутанностью в структуре психопатической личности, запутанностью, обусловленной наличием ряда противоречивых качеств и свойств, не определяющих однако эту личность целиком, откуда и вырастает представление о ней как о частично инфантильной. Отсюда вырастают особенности развития психопатической личности, находящие свое выражение в своеобразии жизненной кривой психопата.—2) При том же отграничении возникает и другая трудность, а именно отграничение психопатической личности от т. н. невротической. По этому вопросу имеются две диаметрально противоположные точки зрения. Большинство современных исследователей (Weizsa-cker, Бумке и др., а у нас Ганнушкин, Юдин, Внуков) стоит на точке зрения ненужности выделения невропатов из группы П. За вычетом из группы т. н. невропатов вегетативно-стигматизированных (Бергман) все остальное является психопатическим с тем лишь акцентом, что реакции этих личностей носят более узкий, соматический характер. На противоположной точке зрения у. нас стоят Ющенко, Эмдин, а исторически эту точку зрения определил Фрейд и его школа (см. Психоанализ). Все указанное приводит нас к тому, что на данной ступени понимания П. основная клин. задача состоит в выявлении и структурном отграничении определенных синдромов. Эта син-дромологическая группировка П. может проводиться по различным отправным моментам. Чаще всего она проводится как обрисовка отдельных образов и типов. Такую попытку мы имеем у Курта Шнейдера, к-рый устанавливает 10 типов психопатических личностей: гипертим-ные, депрессивные, неспокойные, фанатичные, ищущие признания, лябильные (реактивно-ля-бильные Гуревича), эксплозивные, анэтические, слабовольные, астенические. Эта клин, типология П. повторяет на более расширенной основе группировку Крепелина. В конечном счете Шнейдер остается на позициях «социологического» понимания П., кладя в основу своих типологических попыток акт поведения. В связи с этим не лишним будет напомнить остроумное и верное замечание Бумке о том, что мы отгораживаем личность биологическими ширмами и полагаем, что этим сделано все. Наши типологические ярлыки пока не более, чем ширмы, за к-рыми все остается еще на своих местах. За последнее время эта типология образов наполняется то характерологическими данными (Гру-ле) то данными из учения о реакциях и конституциях (Кречмер, Эвальд). По целому ряду частных вопросов нас это продвигает вперед, но принципиально нового эти попытки не вносят. В своей работе о психопатических личностях, являющейся суммированием всего нашего клин. опыта, Е. Кан пытается расширить число типов психопатических личностей до 16, вводя сюда психопатов, склонных к навязчивости, страхам, чудаков; видоизменяя Шнейдера, он все же повторяет его. Психолог Клагес по этому поводу заметил, что с тем же правом можно расширить число типов психопатических личностей до 20, 30 и т. д., из чего он делает вывод: нет психопатий—есть психопатия. Разнообразие же типов равно разнообразию характеров. Так ли это? Ответом на этот вопрос служат клин, факты, категорически опровергающие это утверждение Кла-геса. Само течение П. указывает на особенности, лежащие не только в характерологическом ряду,но и нек-рые другие, идущие от смешения разнокачественных характерологических образований у психопатов и имеющие в основе слабость определенных физиол. систем и структур. Это одно уже оправдывает попытки клин, типологии П. В этом направлении у нас особенно много сделано Ганнушкиным, выделившим схи-зофренический тип реакции (собственно схизо-френическую конституцию в отличие от процесса) и острое эпилептоидное состояние и тем давшим образец клин, анализа и типологии П. В этом же направлении нельзя упустить и того, что сделано Бонгеффером, а вслед за ним и Бирнбаумом, в смысле акцентуирования внимания на эпизодических вспышках у разного рода психопатов. Эти временные и переходящие психопатические состояния протекают на определенной почве и опять-таки свидетельствуют об особенностях развития, психопатической личности в зависимости от своеобразия ее структуры и жизненного темпа. Вот почему представляется небезынтересным в клин, отношении заострить понятие развития, которое у психопатической личности играет, в отличие от психотика, доминирующую роль. И здесь необходимо выделить следующего рода развития, как-то: эссенциальное (собственно развитие), фазное и эпизодическое и реактивное. Ганнуш-кин еще прибавляет к этому «шоковое» развитие. Такое выделение дает возмояшость понять психопатическую личность в ее динамике, распланировка же структуры психопата в основном определяется связью отдельных характерологических образований. Вот почему было бы осторожнее пока итти синдромологическим путем, выделяя отдельные немногочисленные, но фундаментальные синдромы в связи с определенной невросоматической слабостью определенных систем. Идя указанным путем, следует остановиться на наиболее ярких представителях группы П. Среди этих последних одно из центральных мест занимает тип т. н. паранояльного развития, характеризующийся в основном своеобразным сплавом наивности и ригористичности при наличии резкого и постоянного аффективного напряжения мышления.Эти люди обычно переживают очень необычную судьбу. Они зачастую бесплодные изобретатели, добивающиеся со страстью и напряжением признания ценности своих изобретений. Они страстные искатели субъективно понятой «правды», они обычно люди с характером ущербности в переживаниях, перекладывающие вину за свои неудачи на других. В связи с описанным характером своих домогательств и их судьбой конституциональные основы личности обостряются далеко не равномерно: в зависимости от ряда условий, сопровождающих такое развитие, в лич- ности выступают то моменты борьбы то моменты ; мечтательности и «сна наяву». Эти люди риги-| дны в своей псих, жизни, и однажды заполнив-! шее их психику переживание держится крепко I и стойко, подчиняя себе всю личность, созда-| вая для нее ложные цели и смысл (т. е. сверхцен-; ное образование, по Вернике). Судьба этих лю-| дей сплошь заполнена конфликтами и борьбой, j доводящей их зачастую до сутяжничества и \ делающей их «преследуемыми преследователя-| ми», страстными спорщиками и интриганами, I ходящими всю жизнь в оболочке «принципиаль-| ности», но в действительности поражающими | бедностью широких целей и задач,субъективиз-| мом и патологической искривленностью в их I исканиях «правды» и «справедливости». Чрез-; вычайно важно отметить, что аффективная ! охваченность таких людей своими пережива-| ниями может заставить окружающих поддаться их страстным внушениям. Такие люди могут стать во главе сект, сколачивая вокруг себя I ядро преданнейших последователей. j На другом полюсе находится не менее любопытная и цветистая часть П.характеризующаяся необычайной смелостьюпо-летаихфантазии.В одних случаях такие люди сами верят в воздушные замки, какие они построили, в других—они заставляют верить окружающих. Крепелин с известной жестоко-I стью и грубоватостью назвал их фантастами, плутами и мошенниками. В главном это так, но вся суть в том, что эти фантасты и мифоманы в значительном большинстве случаев превращаются в «плутов и мошенников» под влиянием определенного круга развития. Эти Хлестаковы растут только на определенной питательной почве. Основными чертами их служат: поверхностная одаренность, отвращение к систематическому и упорному труду, легкомысленность и беззаботность, установление ими легкого и | быстрого контакта с окружающими при нали-j чия известного аффективного холодка в этих j отношениях, резко выраженная наклонность ! к выдумыванию несуществующих событий. Они ! выдают себя за тех, кто в их воображении может ! поражать окружающих эффектом своего име-| ни, титула, судьбы и т. д. Этот тип развития мы i назвали бы типом социального пара-| з и т и з м а. Следует отметить, что, будучи изобличенными, эти люди сравнительно быстро сдаются, теряются и саморазоблачаются. Они склонны в острых ситуационных положениях давать аномальные реакции с характером ложного слабоумия, ребячливости (пуерилизма), истерических реакций типа Ганзеровских (см. Ганзера симптом), с своеобразным изменением сознания с характером вытеснения неприятных и травмирующих переживаний, настойчивостью в своих домогательствах права на болезнь. Наряду с указанными типами развития следует еще остановиться на т. н. а с т е ни ч е с к о м развитии (Адлер, Ганнушкин), при к-ром у людей с пониженным жизненным тонусом, склонных к известным колебаниям настроения с преимущественной окраской последних в тонах мрачности и безнадежности,возникают длительные состояния с характером переживания своей малоценности. Эти люди характеризуются тревожностью, мнительностью, чрезмерной чувствительностью. В силу последнего они как бы отгорожены от окружающих. На самом же деле они страстно ищут участия в жизни, которая их однако колет своими острыми углами. Иод ; влиянием ряда обстоятельств они впадают в от- *2С чаяние, давая при этом ряд «невротических» реакций, протекающих обычно по механизмам условных связей. В силу своей тревожности и чрезмерной чувствительности эти люди отличаются крайней зыбкостью тонуса настроения, неустойчивостью жизненного темпа, легкостью, с к-рой они прячутся в свою скорлупу, из к-рой они с завистью и мучительным беспокойством наблюдают за окружающим. Целый ряд соматических явлений как правило сопровождает пониженный тонус их жизнедеятельности. Тут и настойчивые жалобы на головные боли, легкую истощаемость и утомляемость, потливость, тревожный и не освежающий сон, потерю апети-та, изредка диспепсии, болезненные ощущения в области сердца и т. п. Наконец в противоположность этим мягким чувствительным людям описывается тип П., в к-ром преобладающим будет мощность первичных и примитивных влечений. Как правило это люди с наклонностью к импульсивности, бурному проявлению аффекта, с быстрой моторной разрядкой, настойчивым и неугасимым, с характером насильствен-ности, стремлением к реализации глубоко заложенных стремлений и интересов, к-рые обыкновенно вспыхивают мгновенно. Сюда относятся дипсоманы, люди с садистическими наклонностями, с недержанием аффекта, с бурным и стремительным выявлением своих желаний. Ряд авторов как пример такого типа П. привод гг случаи сладострастных убийств (Lustmord). Если даже и не разделять этой последней позици *, все же следует подчеркнуть,что эти люди влечений по механизму своих реакций близко стоят либо к эпилептикам либо к холодным схизо-френикам.—Близко примыкают к этому типу П. два рода развития: а) т. н. с е к с у а л ь н ы е психопаты с разного рода перверсиями и доминированием в сознании сексуальных влечений, б) наркоманы с характером привыкания по типу и механизму условных связей и доминирования в сознании влечения к различного рода наркотикам.—-Внутри каждого из описанных типов П. существует ряд переходов и оттенков, определяемых самой структурой психопатической личности, интенсивностью развития отдельных компонентов ее, стойкостью образования условных скреп и связей. Условно и схематически можно принять деление всего наличия П. на три круга: циклоидный, схи-зоидный и эпилептоидный. Но при. этом следует помнить, что это схематическое деление отнюдь еще не определяет содержания данного типа П., равно как и не может показать специфичности его развития. Это деление лишь дает возможность установить условное и внешнее родство того или другого типа психопатии с той или другой нозологической единицей массивного психоза. Прогноз и и р о ф и л а к ти к а П. Уже из сказанного ясно, что поскольку П. представляют собой в основе своеобразный характерологический сплав, постольку следует говорить об их стойкости. В этом отношении прогноз, построенный на характерологическом анализе, да еще с учетом базиса врожденной слабости определенных невро-соматических структур (гл. обр. структур сенсомобильности), доля-сен считаться неблагоприятным. Но это не лишает нас возможности благоприятно оценивать те или иные психопатические вспышки или реакции, течение к-рых определяется не только указанными моментами. И действительно, кли- нически мы оцениваем сравнительно благоприятно определенные психопатические реакции. Основа благоприятного прогноза лежит в своеобразной кривой движения психопатической личности. А это своеобразие опредетяется жизнеустройством этой личности. Характерно, что такие реакции, какова бы ни была их длительность , снимаются рядом общих благоприятных условий. Наша эпоха строительства социализма тому блестящий свидетель. И далее: всеобщий кризис капиталистической системы, потрясающий основы быта, вселяющий неуверенность в завтрашнем дне, воспитывает, лелеет, вылущивает и определяет рост и размах психопатических вспышек и реакций типа растерянности, озлобления, тоскливости и т. д. В смешении реакций со структурой психопатической личности лежит основа широко распространенного заблуждения о специфической «криминогенное™» психопатов, о врожденной их «социальной опасности». Эти теории, воскрешающие вольно и невольно учение Ломброзо, реакционны именно в силу искажения клин, фактов, искания специфических связей там, где их не имеется. Естественно, эти теории представляют собой закрепление классовых интересов буржуазии, долженствующей противоречия системы и строя перенести внутрь личности, делая их тем самым извечными, данными «от бога и навсегда». Профилактическая борьба с психопатическими в спы-шками в целом это есть осознанная классовая борьба с определенными целями перестроить общество на социалистических началах. Эта борьба есть прежде всего создание человеческих условий для развертывания личности, уничтожение причин, усугубляюпгих это постоянное раздражение сознания психопата чувством «я», данным то в гипертрофированном виде, то в гипотрофированном. Эта борьба заключается наконец в нахождении социально-полезных целевых систем, по руслу к-рых психопатическая личность компенсирует свою врожденную слабость. Здесь открывается широкое поле деятельности для психогигиениста, к-рый, принимая участие в рационализации режима труда и быта, содействует правильному и длительному включению психопатической личности в жизнь. Эпоха строительства социализма дает все необходимые условия для подлинного снятия психопатических вспышек и тем конечно создает крепчайший фундамент для подлинного оздоровления психопатической личности, для мобилизации ее здоровых ресурсов. Лит.: Внуков В., К вопросу о структуре и динамике психопатий, За марксистско-ленинское естествознание, 1932, № 5—6; Г а н н у ш к и н П., Клинжка психопатий, М., 1933; Г ей ер Т., К сомато-биологи-ческому обоснованию психопатий, Ж- невр. псих., 1930, №4; Г у р е в и ч М., К постановке вопроса о классификации психопатий, Совр. псих., 1927, № 7—8; он да е, К биологической концепции психопатий, В. Ком. акад., 1929,, стр. 47—54; Симеон Т., Невропатии, психопатии и реактивные состояния младенческого возраста, М.—Л., 1929: Юдин Т., Психопатические конституции, М., 1926; G г u h 1 е ТТ., Psychologie der Abnormen (Hndb. d. vergleichenden Psychologic, hrsg. v. G. Kafka, B. Ill, Mi'mchen, 1922); К a h n E., Die psychopathisctien Personlichkeiten (Hndb. d. Geisteskrankheiten, tirsir. v. 0. Bumke, B. V, В., 19281; Schneider K., Die psychopa-thiscben Persnnlichkeiten, Lpz.—"Wien, 1928; Schroder P., Psychopathen u. abnorme Charaktere, Munch. med. Wochenschr., 1933 ,№ 26. См. также лит. к ст. Психиатрия и Психопатология. • В. Внуков.

Смотрите также:

ПСИХОПАТОЛОГИЯ, или общее учение о псих. б-нях, в отличие от частного учения о псих. б-нях (клиника) ставит своей задачей изучение основных закономерностей возникновения и развития психотических состояний, взаимодействия их с ...
ПСИХОТЕРАПИЯ (псих, лечение), планомерное пользование псих, средствами для лечения болезней. Под псих, средствами подразумеваются все систематические высказывания и все вообще поведение врача в его целом, поскольку им руководит сознательное намерение вызвать ...
ПСИХОТЕХНИКА, отрасль психологии, изучающая роль «психологического фактора» в различных областях человеческой деятельности с целью ее рационализации. Термин «психотехника» впервые применен был В. Штерном (W. Stern) в 1903 г. для обозначения ...
ПСИХРОМЕТРЫ (от греч. psychros—холодный и metron—-мера), приборы для измерения абсолютной и относительной влажности воздуха (см.). П. построены на принципе определения интенсивности испарения воды па степени понижения t° испаряющей поверхности. В санитарной ...
ПСОИТ (psoitis), воспаление m. ilio-psoas. Первичный П. наблюдается редко, б. ч. у детей после травмы, однако и в этих случаях причиной псоита вероятно является пропитавшее мышцу кровоизлияние, дающее при рассасывании симптомы ...