РЕФЛЕКСОЛОГИЯ

РЕФЛЕКСОЛОГИЯ, учение о рефлексах—об отражательных явлениях в организме (см. Рефлексы) .1. Сущность терминологии. Ряд функций в растительном, животном и человеческом организме, протекающих быстро и в порядке ответа на раздражение, приложенное извне, назывались рефлекторными или отражательными. Само понятие отражательной деятельности организма было введено по аналогии с оптическими отражателями. Такие акты, как внезапное и от воли не зависящее закрытие век после попадания инородного тела в глаз, появление гримас при щекотании кожи лица во время сна, слюнотечения при нанесении кислотного раздражения и т. п., толковались как отражательные (рефлекторные). Подобную отражательную деятельность можно наблюдать и у нек-рых растений, напр. у мухоловки. Из анализа нервных механизмов, реализующих рефлекторную деятельность (см. Рефлексы), явствует, что отражательная деятельность есть не только следствие раздражений извне, но и раздражений, текущих к нервным центрам изнутри (эндогенные и проприоцептивные раздражения). 2. История вопроса. Первый из естествоиспытателей, введший терминологию и само понятие о рефлекторной деятельности животного и человеческого организма, был Декарт (17 в.). В связи со своими философскими взглядами и учением о врожденных идеях Декарт резко разделял животных от человека, причем признаком для такого противопоставления являлось наличие (по мнению Декарта) души и врожденных идей у человека и отсутствие таковых у животных. Последних Декарт уподоблял простым машинам, действующим по основным законам отражательной деятельности. К. Маркс в одном из примечаний к 1 т. «Капитала» заметил, что «Декарт своим определением животных как простых машин смотрит глазами мануфактурного периода, в отличие от средневековья, к-рое видело в животном „помощника человека"». Однако Декарт не ограничился объяснением рефлекторной деятельности животных, но попытался нек-рые из автоматических функций человека также объяснить как рефлексообразные и не зависящие от деятельности человеческой души. Само тело человека Декарт понимал следующим образом: «Я делаю предположение, что тело есть не что иное, как статуя или машина, сделанная из земного материала». Следовательно тело человека есть простая машина, но в ней заложена душа, ведающая теплотой и движением. «Тело живого человека настолько же отличается от тела мертвого, как часы или иной автомат, т. е. какая-либо само движущая машина, отличаются, когда они заведены и имеют в себе телесное начало движений, к коим они назначены, и все нужное для их действия,—от часов или другой машины, когда они сломаны и их двигатель перестал существовать». Завод человеческой машины зависит от души, от духа. Помимо этого человек, так же как и животное, работает реф-лексообразно по законам машины. Наиболее ясно о рефлексообразной деятельности организма Декарт высказался в связи с характеристикой движения и протяженности: «Когда слепой касается какого-либо предмета, то очевидно, что этот предмет ничего не посылает от себя, а только равным образом движет палку, затем нервы руки и наконец те места в мозгу, откуда идут эти нервы. А это дает его душе повод ощущать столько разных качеств в телах, сколько существует различных движений, возбуждаемых этими телами в его мозгу». Декарт первый установил понятие двигательного акта и конструирование его центростремительными и центробежными нервами. Образование памяти, по Декарту, у человека идет в основном также по рефлексообразному типу, а именно: «Внешние чувства наши пассивно принимают действия внешних предметов, как воск принимает оттиск печати. Внешняя форма чувствующего тела действительно изменяется предметом, как воск печатью. После того как внешнее чувство приведено в движение предметом, фигура, им произведенная, переносится в другую часть тела, именуемую общим чувствили- щем; фигуры эти обыкновенно сохраняются долго и это то, что называется памятью». Из всего приведенного вытекает, что Декарту первому принадлежит постановка вопроса и некоторое его обоснование о рефлекторной деятельности не только животного, но и человека. Мы поэтому в полном согласии с академиком И. П. Павловым можем утверждать его же словами, что «Декарт 300 лет тому назад установил понятие рефлекса как основного акта нервной системы». Следующей ступенью в истории развития рефлексологии является учение французского материалиста 18 в. Ламетри. Ламетри начал с того, что оспорил декартовское разделение животных и человека и в качестве третьего атрибута материи признал способность ощущать или чувствовать, поэтому, по его мнению, и животные-машины не лишены чувствительности. С другой стороны, Ламетри изгоняет всякое представление о душах как о чем-то сверхматериальном. Ламетри утверждает, что душа не является самостоятельной субстанцией или существом, отдельным от тела и имеющим своим седалищем, как утверждал Декарт, gl. pinealis. Все, что приписывается душе, может быть объяснено тем, что нам открывают анатомия и физиология в мозговой ткани. Ощущения явля- _Nются основными элементами души, без ощущений нет души. Истинным седалищем души является весь мозг, и душа есть не что иное, как сам мозг, ибо здесь сосредоточены все нервы, по которым протекает тонкое вещество и вносит в мозг все новые и новые отпечатки, дающие все новые и новые представления и порождающие в мозгу смену различных процессов. Ламетри возражает также против локализации души в gl. pinealis. Мысль, по Ламетри, есть известная модификация чувствующего начала. В своих трудах «Человек-машина», «Человек-растение» и в трактате «О душе» Ламетри наиболее полно развил положения о реф-лексообразной деятельности человека, равно как и животного. Ламетри, исходя из понятия рефлексооб-разного действия организма, установил тесную связь между движением и чувством. «Душа является только движущим началом или чувствующей материальной частью мозга, к-рую можно считать главным элементом всего нашего механизма». Ламетри однако не всегда согласен с нек-рыми анатомами, ставящими в прямую связь объем мозга и интелект, и заявляет, что «необходимо еще, чтобы качество соответствовало количеству и чтобы твердые и жидкие части находились в известном равновесии, являющемся необходимым условием здоровья». Ламетри следующим образом представляет себе механизм действия чувствительности и движения. «Эти органы (речь идет об органах чувств) действуют при посредстве нервов и некоего вещества, текущего внутри их и отличающегося такой тонкостью, что его назвали животным духом; существование его установлено таким множеством опытов и солидных доводов, что я не буду здесь тратить времени на его доказательство. Когда органы чувств испытывают действие со стороны какого-нибудь предмета, то нервы, входящие в строение этих органов, приходят в сотрясение, и видоизмененное движение животных духов передается в мозг, вплоть до общего чувствилища, т. е. до того самого места, где чувствующая душа воспринимает ощущения при помощи потока этих 1 духов, действующих на нее своим движением. Множество опытов показало нам, что душа воспринимает свойственные животному ощущения именно в мозгу, так как, когда эта часть тела значительно повреждена, животное лишается чувств, способности распознавания и знаний. Все части тела, находящиеся выше ран и перевязок, сохраняют связь между собой и мозгом, чувствительность теряется ниже, между перевязкой и конечностями».—Отождествляя псих. деятельность с рефлекторной ощутимостью и функцией органов чувств, Ламетри выступил против тех ученых (ПерронСтюарт, Табор), которые полагали, что душа испытывает ощущения во всех частях тела, потому что во всех частях тела есть нервы, и тем самым подчеркнул преимущественную роль мозга как органа мысли. Суть законов ощущений, по Ламетри, состоит в количественной пропорциональности между действием внешних предметов на органы чувств и остротой восприятия и силой ответа на данное восприятие. Чем сильнее действие, тем сильнее представление и ответ на него, и вся деятельность мозга и тела в целом протекает по типу рефлекторного действия. У других французских материалистов 18 в. мы также встречаемся с рефлексологическими положениями, высказываемыми ими в связи со своими общефилософскими концепциями и в особенности там, где они ведут речь о душе и способности ощущений. В своей «Системе природы» Гольбах, анализируя вопрос о душе и системе спиритуализма и особенно вопрос об умственных способностях как природной способности чувствовать, говорит о ре-флексообразной деятельности нервной системы и мозга. С подобными высказываниями мы встречаемся и у Дидро в его письмах о слепых, в «разговорах» Даламбера и др. Гельвеций, последовательный сторонник сенсуалиста Локка, анализируя деятельность органов чувств и их роль в восприятии внешнего мира, исходит из того же рефлексообразного механизма деятельности их, который был признан уже Ламетри. У более позднего представителя материалистов 18 века философа и врача Кабаниса мы также встречаемся с рефлексологическими положениями, особенно в работе, направленной на исследование внешних и внутренних впечатлений как в нормальном, так и в патологическом состоянии организма. у Следующей ступенью в развитии Р. являются отдельные теоретические высказывания и ряд чисто физиол. работ вульгарных материалистов первой половины 19 в. (Карл Фогт, Молешот, Бюхнер), которые продолжили учение Ламетри о рефлекторной деятельности организма. Молешот представляет себе деятельность нервной системы как результат протекания по нервной ткани от периферии к центру и обратно специфической энергии, в результате чего и происходит машинообразная деятельность организма. Применительно к новому уровню данных физики уже имеет место новая терминология и новые определения в понимании механики действия нервной системы. Карл Фогт, в физиол. письмах след. образом формулирует вопрос о рефлекторной деятельности: «Возбуждение, сообщенное каким-либо образом периферическому окончанию нервного волокна, с центростремительной проводимостью передается в головной мозг и воспринимается там сознанием как ограничение известного месгного ощущения» (Карл Фогт, Физиологи- ческие письма, выпуск II, стр. 303). А затем дальше, от головного мозга, оно возвращается и реализуется в форму движения на периферии. Здесь прямо ставится вопрос о рефлекторной деятельности, причем в выражениях, которые были почти полностью повторены Сеченовым и дали основание для экспериментальной проверки рефлекторной деятельности спинного мозга. У Фогта же мы встречаем выражение, к-рое стало ходячим, что мозг так же выделяет мысль, как печень выделяет желчь; этим Фогт выразил в краткой формуле свое представление о механике деятельности головного мозга, и в частности это дало основание Энгельсу назвать Фогта и поддерживающих его вульгарных материалистов «дешевыми разносчиками материализма». Молешот примерно через два года после этих высказываний в связи со спором, возникшим вокруг положения, выдвинутого Фогтом в 1862 г., в одной работе, говоря о механике мозга, заявляет также, что «мозг так же необходим для образования мысли, как печень для приготовления желчи и почки для отделения мочи». После вульгарных материалистов следующей ступенью в развитии Р. является Гризин-гер,к-рый в порядке реакции н^, сугубо идеа-листич. школу психиатрии в Германии в 30— 40-х гг. 19 в. и в связи с соц. экономическими сдвигами, происходившими в Германии в 40-х годах, в своих представлениях о психопатологии стал на точку зрения предшествующих рефлексологов и сам развил дальше представление о рефлексообразной деятельности нервной системы. При этом Гризингер наиболее смело и наиболее обоснованно (поскольку он занимался именно вопросами психиатрии) поставил вопрос о псих, функциях, протекающих по типу рефлексообразной деятельности. Гризингер говорит: «Психическая жизнь человека, так же как и животных, начинается в органах чувств и проявляется'в движениях. Переход чувственного возбуждения к двигательному совершается по общему плану рефлекторного действия, сопровождаемого сознанием. Простые формы такого прихода и расхода в различных степенях развития можно наблюдать на животных и на ребенке». Следующей ступенью в развитии Р. являются работы и высказывания И.' М. Сеченова. Гризингер как предшественник Сеченова наиболее полно поставил вопрос после вульгарных материалистов о рефлексах головного мозга применительно к высшим псих, функциям. Вскоре после него эти вопросы были наиболее полно поставлены Сеченовым, который не мог не знать высказываний Гризиигера, а также Фогта и Молешота. В частности работы Молешота, как-то: «Учение о пище», «Физиологические эскизы», «Круговорот жизни», «Сущность человека» и ряд других отдельных физиол. очерков, относящихся к 40—50-м гг. 19 века, у нас, на русской почве, очень широко пропагандировались Писаревым в «Русском слове». Сеченов находился под двойным влиянием: в частности, как и многие его современники, он был под влиянием писаревских физиол. писем. Сеченов в своих записках указывает, что во всех тогдашних кружках и салонах разговоры вертелись вокруг положений механистов, что было две партии—одна, защищавшая идеалистические представления, говорившая о душе, о каком-то высшем существе, и другой—крайний лагерь ,к-рый стоял на точке зрения вульгарных материалистов—Карла Фогта и Молешота. Сеченов сам прошел путь развития от защиты в спорах идеалистических положений до заШиты и обоснования материализма. Последнее было тесно связано с работой Сеченова у Гельмгольца, Клод Бернара и их учителя Иоганнеса Мюллера, а также было детерминировано соответствующей обстановкой того времени. Ко времени рефлексологических работ Сеченова относится развитие капитализма в России с формированием нового класса буржуазии, и этот новый класс естественно по-новому ставит вопрос об отношении к человеку и природе. Но в отличие от буржуазии Франции и даже Германии русская буржуазия была тогда менее революционной, чем даже буржуазия Германии 1848 г. В связи с целым рядом особенностей развития капитализма в России русская буржуазия была в состоянии большей раздвоенности, большего дуализма, чем их собратья по классу в других странах, и естественно Сеченов в своем мировоззрении отражал дуализм своего класса. Однако в основном Сеченов принадлежит материализму. (Более подробно об его общефилософских взглядах—см. Сеченов.) Вся сущность Р. была развернута Сеченовым в его книге «Рефлексы головного мозга», к-рая была по времени одним из первых сочине-¹ ний Сеченова и по праву считается книгой, сде-i лавшей эдоху. Ряд положений, высказанных И. М. Сеченовым в этой книге, был затем блестяще подтвержден на экспериментальном материале; достаточно указать на исследование спинномозговых рефлексов у обезглавленной лягушки. В «Рефлексах головного мозга» наиболее четко поставлен вопрос о сведении всего бесконечно разнообразного внешнего проявления человека к мышечному движению. «Все бесконечное разнообразие внешних проявлений мозговой деятельности сводится окончательно к одному лишь явлению—к мышечному движению. Смеется ли ребенок при виде игрушки... создает ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге,—везде окончательным фактом является мышечное движение». «Стало быть, головной мозг—орган души, при известных условиях может производить движения роковым образом, т. е. как любая машина, точно так, как например в стенных часах стрелка двигается роковым образом оттого, что гири вертят часовые колеса». Всю деятельность человека Сеченов дробил на определенную сумму рефлексов, деля их на два-три разряда, а именно: на простейшие, затем сложные, сознательно чувственные и затем рефлексы в связи с актами центрального порядка. Однако эти градации различались Сеченовым главн. обр. по характеру проявления рефлекса как укороченного рефлекторного акта или удлиненного рефлекторного акта. В книге «Рефлексы головного мозга» Сеченов объясняет все сложное психологическое поведение с точки зрения укорочения и удлинения рефлекторного акта. Больше того, говоря об ассоциации, о сознании, он представлял ассоциацию, как и вульгарные материалисты, а именно как последовательные ряды рефлексов, в к-рых конец каждого предыдущего сцепляется с началом последующего. Страсть, мышление и прочие психологические процессы он объяснял характером рефлекса, степенью его укорочения и удлинения. Этой рефлекторной цепью он объяснял все сложные псих. акты. Его вы- вод следующий: «Все акты сознательной и бессознательной жизни по способу происхождения суть рефлексы».—Рефлексологические работы Сеченова и в частности «Рефлексы головного мозга» играли в основном, положительную роль в борьбе с идеализмом. Следующей ступенью в развитии рефлексологии явились работы И. П. Павлова, В. М. Бехтерева и их школ и последователей не только в физиологии, но и в других разделах науки, в том числе в биологии, в медицине и ее отдельных разделах—невропатологии, психиатрии и даже в соц. науках. 3. Павловское рефлексологическое н а п р а в л е н и е. И. П. Павлов считается преемником Сеченова и продолжателем его рефлексологического направления, однако учение о рефлексах, разработанное И. П. Павловым, поднято им на высокий уровень экспериментальных и теоретических обоснований и составило новую ступень в учении об условных рефлексах. Первоначальные работы И. П. Павлова по изучению физиологии пищеварения и его блестящие эксперименты с устройством второго желудка (Павловский желудочек) и наблюдением за характером секреторной деятельности в зависимости от характера даваемой собаке пищи были построены на представлении о рефлекторной деятельности желудка.—Изучая желудочную и слюнную секреции на собаках с фистулами, Павлов заметил, что отделение секрета желез может наступать без раздражения каких-либо воспринимающих участков пищеварительного тракта. Достаточно показать собаке посуду, из к-рой она обычно получает пищу, или даже застучать посудой, и слюна начинает выделяться. Как раздражение рецепторов ротовой полости пищей, так и связанные с едой раздражения других органов чувств проецируются через нижележащие отделы головного мозга в кору больших полушарий. Павлов предположил, что между возбужденными участками полушарий устанавливается связь, по которой в дальнейшем возбуждение может переходить из области, раздражаемой напр. стуком посуды, в ту часть коры, к-рая связана с актом еды, в частности с слюноотделением. Отсюда возбуждение через нижележащие отделы мозга идет к железе. Описанные рефлексы на зрительные, слуховые и т. д. раздражения получили название натуральных условных рефлексов. Все рефлексы, не требующие для своего образования и протекания специальных индивидуальных условий (спинномозговые рефлексы, рефлексы положения), Павлов предложил называть безусловными. На базе этих безусловных рефлексов образуются натуральные условные рефлексы и могут вырабатываться искусственные условные рефлексы. Такой базой для преимущественно изучаемых Павловым условных рефлексов является безусловный пищевой слюнной рефлекс. Первоначально наряду с пищевым слюнным безусловным рефлексом Павлов пользовался оборонительным слюнным безусловным рефлексом на вливание в рот собаке к-ты. Почти одновременно с Павловым, Бехтерев также начал изучение условных рефлексов, пользуясь безусловным оборонительным рефлексом на болевое раздражение кожи, дававшее двигательный ответ. Бехтерев применил тот же принцип сочетания с безусловным рефлексом различных раздражителей, но полученные рефлексы называл не условными, а сочетательными (см. ниже). Опытами школы Павлова были прежде всего выяснены законы образования искусственных условных рефлексов. Одним из условии образования условного рефлекса является предшествие начала условного раздражителя началу безусловного. В случае присоединения условного раздражителя уже в момент действия безусловного условный рефлекс несмотря на повторное совпадение нового агента с безусловным слюноотделением как правило не образуется. Повидимому в этих условиях действие сильного безусловного раздражителя создает по законам индукции торможение в тех частях коры, на к-рые падают наши условные раздражители, и соединение между этими частями коры с возбужденными корковыми участками, связанными со слюноотделением, не устанавливается. Сила присоединяемого раздражения также имеет значение при выработке условного рефлекса. Выработанный после повторного совпадения с едой натуральный или искусственный условный рефлекс может, если прекратить сочетание условного раздражения с безусловным, через некоторое время угаснуть. Угасание (разрушение) условной связи может быть достигнуто и искусственным путем—при повторном условном раздражении животного без последующей дачи пищи (без подкрепления). Угасить рефлекс не значит его уничтожить. Через нек-рое время угашенный рефлекс может восстановиться. Рефлекс не был уничтожен, он был только заторможен. Среди многочисленных других вопросов физиологии коры больших полушарий, разработанных Павловым (диференцировка—различение, отставление, «иррадиация и концентрация процессов возбуждения и торможения, индукция, синтетическая деятельность и т. д.), по своему значению и разработанности выделяется вопрос об условных рефлексах второго порядка и условных тормозах. При связывании условного раздражителя с безусловным, напр. света с дачей пищи,]у собаки вырабатывался условный рефлекс на свет. Когда условный рефлекс достигал известной величины, к свету присоединялся другой раздражитель, например тон определенной частоты колебаний в секунду. Идя этим путем, Павлов предполагал получить условный рефлекс второго порядка, т. е. слюноотделение на один вторично присоединяемый раздражитель. При известных условиях удается т. о. получить рефлекс второго, а на нек-рых животных даже третьего порядка. Условный рефлекс второго порядка однако мало устойчив. Сходный механизм лежит в основе дифе-ренцировки различения. Концентрация процесса возбуждения может однако происходить и самостоятельно без искусственного ограничения возбуждения тормозным процессом. Аналогично протекает иррадиация и концентрация процесса торможения. Таков краткий вывод учения об условных рефлексах, так, как оно сложилось к последнему времени (см. Условные рефлексы). Ценные данные накоплены Павловым при комбинации методики условных рефлексов с экстирпациями. Важные вопросы локализации в коре больших полушарий нашли свое разрешение. Накопление аналитического материала дало возможность перейти к изучению синтетической нервной деятельности. Физиол. данные дали материал для разрешения биол. проблем. Павловым разработано учение о типах нервной системы собак в связи с различной ре- 74 в акцией их на раздражители. Выделены два крайние типа. У одного типа преобладает «раздражительный» процесс над тормозным. Этот тип аналогизируется с холерическим темпераментом, а у другого, наоборот, преобладаеттор-мозный процесс над раздражительным (меланхолик). Между этими двумя крайними типами стоят еще два подтипа с балансированными возбуждением и торможением: один с преобладанием возбуждения (сангвиник), а второй—торможения (флегматик). Дача трудных задач, напр. диференцировки, может повести к срыву нормальной деятельности и к образованию своеобразного «невроза», протекающего различно при разных типах организации нервной системы у собак. У раздражимой собаки совершенно исчезают тормоза, а у тормозного типа, наоборот, чрезвычайно ослабевает, даже почти исчезает процесс возбуждения в коре. С некоторой условностью можно принять для прак-тич. работы на животных эту «типологию». В своем первом публичном выступлении по вопросам Р. (речь на конгрессе в Мадриде; 1903 г.) И. П. Павлов ставил вопрос прежде всего о полном выключении психологических понятий и замене их понятиями об условно-рефлекторной деятельности. Всякий условный рефлекс возникает благодаря существованию безусловного рефлекса, образуется хотя бы при однократном совпадении во времени действия с безусловным раздражителем и уничтожается при долгом отсутствии этого совпадения. Дальнейшие работы дают возможность И. П. Павлову расширить само,понятие о теории возбуждения, торможения и т. д., а затем выдвинуть некоторые новые положения по части возбуждения и торможения, причем тут же делается попытка обосновать нек-рые методологические позиции учения. Прежде всего Павлов, как и Сеченов, исходит из теории равновесия между организмом и средой, полагая, что на нем базируются все нервные процессы, протекающие внутри, в порядке смены одного равновесия другим. Павловым делается попытка отождествить деятельность человека и животного на основе утверждения о машинооб-разном характере деятельности обоих, чем подчеркивается возможность безоговорочного полного перенесения добытого материала от животных на*человека. К этому же времени относится разработка вопроса о тормозном процессе. Если раньше И. П. Павлов, говоря о возбуждении и торможении, представлял эти процессы как совершенно параллельные, как будто бы друг от друга независимые, то при дальнейшей разработке вопроса делается предположение о возможной связи между этими двумя процессами—торможением и возбуждением. В 1908 г. он высказывает положение о возможности рас-то рмаживания тормоза применением других тормозящих условных рефлексов, с подтверждением эксперимента путем введения еще одного компонента, ведущего к растормаживанию заторможенного условного рефлекса. Т. о. мы видим, что по мере накопления экспериментального материала у Павлова происходит все большее усложнение представлений о нервной деятельности животных. В 1909 г. И. П. Павлов пытается дать общее определение функций коры, формулируя так: «Я склоняюсь к мысли, что большие полушария представляют главнейшим образом, а может быть и исключительно, головной мозговой конец анализатора». Т. о. уже в 1909 г. делается попытка на основе фактического материала дать общее представление о функциях коры головного мозга как функции анализаторной. Вопросы о синтезирующей роли коры были сформулированы только к 1927'—28 гг., т. е. понадобилось 20 лет упорной работы для того, чтобы вопрос о синтетической деятельности коры мог быть поставлен, а в течение 20 лет Павлов стоял на той' точке зрения, что кора является только анализатором, только большой доской, на к-рой извне идущее раздражение получает каждое как бы свое место. Последующие работы Павлова, относящиеся к 1910—11 гг., ставят вопрос о наличии различных стадиев торможения. Если до 1910 г. было представление о том, что имеется только один тип торможения и один тип возбуждения, причем это как будто бы процессы, между собой совершенно не связанные, то последующее накопление материала дает -Павлову возможность ставить вопрос о наличии трех форм торможения. Он говорит об угасательном торможении, о диференцированном торможении, наконец о торможении гипнотического порядка. В 1911 г. вводится новое понятие об иррадиации и концентрации, возбуждении и торможении. В 1912 г. мы уже встречаем у Павлова постановку одного из важнейших вопросов Р., а именно о единой природе торможения и возбуждения. «Торможение следует за возбуждением,—говорит И. П. Павлов,—оно в некотором роде является как бы изнанкой раздражения». С 1912 г. работа по вопросам единства возбуждения и торможения начинает продвигаться дальше с тем, что уже примерно к 1916 году накапливается материал, а уже в наше время разрабатывается в течение целого ряда лет вопрос о наличии различных фаз, вводится понятие индукции, разработанное Шеррингто-ном применительно к спинному мозгу, и благодаря индукции с ее фазами—уравнительной, повышающей, нормальной—уже перебрасывается мостик, который дает возможность утверждать более определенно об единстве процессов возбуждения и торможения. К этому же времени относится след. формулировка об основной функции нервной системы: «Главнейшей деятельностью, центральной нервной системы является рефлекторная, отраженная,т. е. перенос, переброс раздражения с центростремительных путей на центробежные». «Вся сложность нервной деятельности, к-рая раньше трактовалась как психическая деятельность, представляется нам,—говорит И. П. Павлов,—в виде работы двух основных механизмов: механизма образования временных связей между агентами внешнего мира и деятельностями организма или механизма условных рефлексов». К 1913—14 гг. относится разработка вопроса о внутреннем и внешнем торможении. Тенденция отождествления поведения животных и человека, высказанная в 1906 г., осталась и дальше и особенно ярко выражена в 1916 г. в выступлении И. П. Павлова по экспериментальной педагогике. В этом выступлении Павлов, поставил впервые вопрос о наличии у животных рефлекса цели: «Анализ деятельности животных и людей приводит меня к заключению, что между рефлексами должен быть установлен особый рефлекс—рефлекс цели— стремление к обладанию определенным раздражающим предметом». Дальше, анализируя рефлекс цели, говоря о его важности и т. д., Пав- 7 47 лов утверждает, что «надо отделять самый акт стремления от смысла и ценности цели и что сущность дела заключается в самом стремлении, а цель—дело второстепенное». Рефлекс цели И. П. Павлов связывает с основными сильнейшими, сопровождающими человеческую жизнь безусловными рефлексами, а именно с пищевым, ориентировочным (исследовательским) рефлексом и с половым. Рефлекс цели, по мнению Павлова, нуяшо воспитывать у школьников, он имеет «огромное жизненное значение, он есть основная форма жизненной энергии каждого из нас. Жизнь только тогда красна и сильна, кто всю жизнь стремится к постоянно достигаемой, но никогда не достижимой цели». Вся жизнь, все ее улучшения, вся ее культура, все делается только рефлексом цели. «Рефлекс цели в русском об-ве был забыт, и сейчас перед педагогами стоит задача воспитать этот рефлекс цели. Рефлекс цели отсутствует у крепостных, он был подавлен помещиками, а помещики благодаря крепостному ^ТРУДУ приучались к ничегонеделанью. Теперь же нужно воспитать русское общество и воспитать рефлекс цели». Несмотря на биологи-зацию общественных явлений сама постановка этого вопроса в тогдашних условиях царизма была положительным явлением.—Вслед за этим выступлением в мае 1917 г. делается доклад о рефлексе свободы, причем рефлекс свободы, как и рефлекс цели, обнаружен у собак. Сообщая об одной собаке, которая неохотно вступала на экспериментальный станок, И. П. Павлов сделал отсюда вывод о наличии у нее рефлекса свободы, к-рый по аналогии с указанной собакой можно наблюдать в человеческом обществе. И. П. Павлова интересовал вопрос, является ли более сильным пищевой рефлекс или рефлекс свободы. И. П. Павлов, посадив в одиночное заключение собаку и моря ее голодом, показал, что рефлекс свободы может быть подавлен пищевым рефлексом,— Учение о рефлексах цели и свободы показывает, что Павлов биологизирует человеческое общество, представляя его как сумму биол. индивидуумов. С его точки зрения вся сложнейшая соц. деятельность есть не что иное, как простое накопление условных рефлексов, к-рые в свою очередь обусловливаются безусловными рефлексами — половыми, пищевыми и т. д. После революции благодаря активной помощи и заботам советского правительства школа Павлова продолжает весьма сильно прогрессировать и накапливать все больше и больше материала; количественно школа значительно расширяется. Благодаря накоплению все больших материалов перед Павловым всплывают все новые и новые положения, дающие ему возможность, уже исходя из фактов, приходить к некоторым обобщениям и все больше и больше переходить к человеку. Уже в 1918 г. Павлов поставил вопрос о том, что необходимо все достижения в области физиологии высшей нервной деятельности перенести на человека. Попытка неврофизиологического анализа пат. случаев, проведенная в 1918 г., повторена в 1932 году в большой психиатрической б-нице в Ленинграде в форме организации своего клин, отделения. Одним из фактов, свидетельствующих о росте интересов школы Павлова, следует считать постановку вопроса о сне. Павлов трактует сон как один из видов общего, т. н. раз- литого торможения. Одновременно с этим выставляется положение о том, что парциальное торможение ведет к гипнозу.—Итогом огромной экспериментальной работы самого И. П. Павлова и его школы до 1923 г. явился выход в свет книги «Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности животных». С 1924 г. И. П. Павлов начал цикл лекций с изложением в них опыта работы над большими полушариями мозга собаки. Эти лекции составили отдельную книгу, вышедшую 1-м изданием в 1927 г., «Лекции о работе больших полушарий головного мозга». В этой книге изложены все основные работы школы академика И. П. Павлова по данному вопросу. Книга эта явилась как бы мостом, соединившим И. П. Павлова и неврофизиологию с клиникой, патопсихологией и невропатологией. Никто из предыдущих рефлексологов не дал такого огромного экспериментального материала, какой дан академиком И. П. Павловым и его школой. Экспериментальные работы И. П. Павлова и его школы дали возможность разработать новую теорию, теорию условных рефлексов, и этим самым подняли на новую ступень само учение о рефлексах. В основном все учение И. П. Павлова несмотря на отдельные элементы агностицизма и дуализма является материалистическим учением, исходящим из позиций механистического материализма в своих теоретических посылках и нек-рых выводах. Конкретный экспериментальный материал отражает диалектику фактов и не вмещается в методологические рамки павловской.трактовки. В ряде выводов, построенных на основе конкретного экспериментального материала, как напр. о внутреннем и внешнем торможении, о возбуждении и торможении и их фазах, об иррадиации и концентрации возбуждения и торможения, заложены элементы стихийной материалистической 'диалектики. Наконец учение об условных рефлексах_и перенесение в клин. практику самого метода условных рефлексов имеет известное положительное значение. Данные павловской рефлексологии играют положительную роль в борьбе с исконным врагом материализма—идеализмом. Роль эта еще больше увеличится при методологическом перевооружении школы академика Павлова; работы академика И. П. Павлова и его мнегочислен-ной школы на человеческом материале в условиях реорганизованного Всесоюзного ин-та экспериментальной медицины при СНК СССР принесут большую пользу клинической медицине и физиологии. 4. Рефлексологические экскурсы в социологию. С легкой руки самого И. П. Павлова, совершившего экскурс в социологию разработкой рефлексов цели и свободы, отдельные ученики И. П. Павлова стали более решительно высказываться о перенесении всего добытого в Р. на соц. отношения. Биологизация-рефлексологизация соц. отношений особенно широко разлилась в период 1920;—27 гг., когда пытались целый ряд исторических фактов, революционных событий и т. д. трактовать с точки зрения условных рефлексов. Наиболее решительно по этим вопросам высказывались Савич, Ленц, Фролов и др. Савич например старался всю историю человечества, революцию, нако-' нец все творческие процессы любого ученого вложить в схему об условных рефлексах, представить все это как торможение, растормажи-вание, возбуждение и т. д. Он говорит, что в первый период революции преобладает фаза возбуждения, а затем наступает фаза торможения. Такие же примерно «объяснения» мы встречаем и у Бехтерева в его «Коллективной рефлексологии». В «Русском физиологическом журнале» (том V) Савич ста-■ рается пересмотреть всю историю с точки зрения инстинктов, с точки зрения безусловных рефлексов и наслоения на эти безусловные рефлексы условных. Савич, отправляясь к анализу современной революции, утверждает, что «главные инстинкты—половой, пищевой, защитный, исследовательский»—являютсядвигателями революции, из них половой инстинкт является как бы «главным базисным институтом». Столь вульгарная биологизация соц. отношений не встречается даже «у разносчиков вульгарного материализма 19 в.»—К. Фогта, Молешота и Бюхнера. Реакционность подобных взглядов сама собой очевидна. Неменее вульгарный реакционны экскурсы проф. Ленца в одной из его статей в журнале «Природа» за 1924 г. Наиболее законченные взгляды на воспитание подрастающего поколения как на выработку суммы условных рефлексов даны Фроловым в «Учении об условных рефлексах как основе педагогики», где дается анализ всех педагогических школ с точки зрения учения об условных рефлексах. Отправным пунктом у Фролова является рефлекс цели. Фролов считает, что основной задачей педагогики является выработка рефлекса цели. Следующая задача педагогики сформулирована так: «Несмотря на все разнообразие индивидуальных вариаций, физиологический идеал воспитания намечается довольно четко. Этот идеал есть выработка сильной нервной системы, способной противостоять срывам всех видов, которыми так богата современная жизнь». Однако к определению типа нервной системы Фролов подходит, исходя из анализа типов нервной системы у собак. Фролов считает, что, поскольку все поведение человека складывается из множества приспособительных актов, воспитание нужно строить по типу выработки приспособительных реакций к внешней среде, поэтому педагогика есть наука о выработке условных рефлексов у детей. Вульгаризованная рефлексологическая точка зрения в педагогике пропагандировалась также Арямовым и А. Б. Залкиндом, а в неврологии в свое время И. Д. Сапиром. Все вышеприведенные рефлексологические экскурсы в социологию смыкают упрощенцев-рефлексологов с Энчменом, выступившим в 1922 г. с 18 тезисами новой биологии. В них утверждалось, что настанет время, когда общество будет жить только на основе физиологии и каждый индивид будет иметь свой физиол. паспорт, в к-ром будут указаны все основные физиол. константы индивида. Зародыши таких ошибок мы можем отыскать у самого Павлова в работе, относящейся к 1909 г., в к-рой указывается, что «вся жизнь от простейших до сложнейших организмов, включая конечно и человека, есть длинный ряд все усложняющегося до высочайшей степени уравновешивания внешней среды. Придет время—пусть отдаленное,— когда математический анализ, опираясь на естественно-научный, охватит величественными формами уравнений все эти уравновешивания, включая в них наконец и самого себя». К этому же времени относится чрезмерное увлечение именно этой стороной павловского учения со стороны отдельных неустойчивых элементов в | рядах коммунистической партии, плохо усвоивших или нежелающих усвоить учение Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. Вот почему так восторженно об этой стороне теории условных рефлексов отзывался Троцкий. Недостаточно критическое отношение к этой стороне рефлексологии проявил и Н. И. Бухарин, а Зиновьев, не разобравшись в сути дела, поторопился не в меру расхвалить. Исходя из установок И. П. Павлова на полное отождествление высшей нервной деятельности животных и человека, были начаты условно-рефлекторные работы на детях и на больных. К числу первых работ относятся работы Красногорского, Иванова-Смоленского, А. А. Ющенко и др.; к числу вторых—работы проф. Ленца, проф. Протопопова и др. В качестве образца методологических подходов можно указать на работы Иванова-Смоленского и его учеников. Они исходили из определенной установки показать (как это выражено в предисловии к сборнику работ), что образование положительного и отрицательного рефлекса, вся высшая нерв-"ная деятельность ребенка, протекает по таким же механизмам, как и у животных. Это было основной целевой установкой. Он хотел доказать, что все педагогическое воздействие должно быть объяснено с точки зрения условнорефлектор^ ного механизма, и последующие работы его учеников исходят из тех же установок. Основным камнем преткновения и основной причиной всех ошибок являлись отождествление рефлекторной деятельности животных и человека, биологизация соц. отношений и игнорирование человеческой психики как особого качества высоко организованной материи; отсюда попытки ликвидировать психологию как науку об этом качестве и прочие ошибочные выводы. Сам И. П.Павлов в своей борьбе с идеалистическим психологизированием, при к-ром игнорируется материальный субстрат неврофи-зиолог. процессов, склонен был иногда упрощать дело и проводить знак равенства между животным и человеком. Экскурсы физиолога в социологию и объяснение соц. явлений нейрофизиологическими механизмами сделались модой в 1920—27 гг. Как показано выше, нередко авторы скатывались здесь к контрреволюционным утверждениям. Наконец появилось целое рефлексологическое течение, к-рое, ведя борьбу с психологами, было склонно нацело отвергать высшие псих, процессы и замещать их неврофизиол. механизмами. У человека как общественного животного (Zoon politikon), по определению К. Маркса, как классового субъекта поведение детерминируется классовыми интересами. Высшие псих, процессы человека—память, мышление, сознание—не есть имманентно-субъективные переживания, а являются продуктом воздействия на данную личность всего окружающего и в первую очередь соц. коллектива. Все воспринятое переработано в человеч. голове под углом зрения его классовых интересов. Конечно высшие псих, процессы не оторваны от материального субстрата, в основе их лежат неврофизиол. механизмы, но сами высшие псих, процессы не могут быть отождествлены с нейрофизиологическими. Большой интерес представляет учение об условных рефлексах для понимания целого ряда пат. явлений в центральной нервной системе. Это хорошо понимает и сам создатель учения об условных рефлексах—И. П. Павлов. Однако было бы ошибочным все дсихопатоло- гические процессы объяснять только известными нам неврофизиол. механизмами. Наконец в последние два года И. П. Павлов сделал попытку расшифровать схизофрению и истерию и показать, что эти формы заболеваний, особенно истерия, могут быть целиком объяснены закономерностями условнорефлекторной деятельности. В частности он привлек к толкованию истерии материал по экспериментальным неврозам у собак. Выше уже говорилось, что перенесение добытого на животном полностью на человека не всегда правильно, особенно когда это перенесение касается таких явлений, как высшая нервная деятельность. Нельзя огульно отрицать плодотворности попыток аналогий и перенесения, конечно с учетом человеческих специфических особенностей, так как без этого мы преградили бы себе путь к. расширению экспериментальной работы. Внесение в клинику добытого школой И. П. Павлова и попытка использования огромного богатства учения об условных рефлексах для анализа отдельных форм нервных и психических заболеваний весьма ценны. 5. Бехтеревское рефлексологическое направление. Если рефлексологическое направление ак. И. П. Павлова шло от физиологии нервной деятельности и своим истоком имело Сеченовский рефлексологизм, то рефлексологическое направление академика В. М. Бехтерева шло из установок на изучение т. н. объективной психологии или психорефлексологии. Основные принципы этой науки были изложены в ряде статей самого В. М. Бехтерева и его многочисленной школы в журнале «Обозрение психиатрии, неврологии и рефлексологии» и наконец получило наиболее законченную разработку в книгах академика В. М. Бехтерева «Общие основы рефлексологии» и «Коллективная рефлексология». Вся экспериментальная работа производилась в ряде учреждений Психоневрологической академии на человеческом материале и в Ин-те мозга им. В. М. Бехтерева. Основные задачи, ставившиеся Бехтеревым и его школой, сводились к изучению и пониманию личности по внешним реакциям, в частности посредством двигательной методики. Одновременно с этим декларировалась необходимость строго объективного изучения внешних проявлений человеческой личности и ее внешних соотношений с окружающим миром, в частности через изучение простых и сочетательных рефлексов. В качестве отправных принципов бралась установка на объяснение соотношения организма с окружающей средой через рефлексы обороны и нападения, являющиеся как бы основными, на к-рых наслаиваются—сочетаются другие рефлексы, в том числе ориентировочный рефлекс, или рефлекс настораживания. Уже это показывает, что к изучению рефлекторной деятельности человека подходили, основываясь на учении о развитии рефлекторной деятельности в растительном и животном мире, исходя из биогенеза соотносительной деятельности, причем отождествление растительного, животного и человеческого обществ являлось основным законом бех-теревского направления. Сами врожденные рефлексы делились Бехтеревым на экзогенные и эндогенные и в частности на три рода: а) рефлексы самосохранения и питания, б) рефлексы сохранения рода или размножения и в) рефлексы социальные, причем, как это будет показано дальше, рефлексы социальные детерминированы, по Бехтереву, двумя родами биол. врожденных рефлексов. Бехтерев отправляется из установок Оствальда по вопросам энергетизма и заявляет, что «материя, изучаемая физикой и химией, в существе своем оказывается как бы фикцией, ибо на место атомов имеется связанная энергия и при этом энергия огромной силы». Он поэтому заявляет: «Но если такая материя есть фикция, а одна энергия есть результат, то уже нет основания противополагать психическое материальному, и, наоборот, нам остается спросить себя: нет ли возможности и психическую деятельность свести на физическую энергию?». Бехтерев т. о., растворяя материю в энергии, стремится силу энергии сделать одновременно эквивалентом как физического, так и психического и этим самым установить энергетический эквивалент для всего органического и неорганического царства. Рефлексологию Бехтерев смыкает с энергетизмом, говоря: «Рефлексология, стоя на энергетической точке зрения, рассматривает сочетательно-рефлекторную деятельность как последовательную надстройку унаследованных и приобретенных рефлексов». Тождество во взглядах Бехтерева и Оствальда ясно из анализа высказываний Оствальда, к-рый, как и Бехтерев, высшие псих, процессы (помимо упразднения материи) пытался построить на данных энергетизма. Сознание Бехтерев определял, исходя из тех же энергетических концепций, с наличием путаных агностических позиций. Агностические позиции выявляются там, где Бехтерев объясняет сознание словами Дюбуа-Реймона, говорившего о том, что определить сознание невозможно, что мы не знаем границ сознания, когда оно возйикло; каковы качества этого сознания, мы не знаем и никогда не узнаем и т. д. Бехтерев с этим положением соглашается и наряду с Дюбуа-Реймоном приводит высказывания Геф-динга, Гексли, Бете и др. Приведя эти положения, Бехтерев добавляет от себя, чтб он понимает под сознанием. Прежде всего он солидаризируется целиком с положением Гексли насчет непознаваемости сознания и заявляет, что «под сознанием следует понимать все субъективное, что человек открывает в самом себе». Таков конечный вывод Бехтерева на основании целого ряда рефлексологических утверждений о псих. деятельности. Все сложнейшие диференциро-ванные акты человека Бехтерев рассматривает под углом зрения машинообразной механической деятельности, в том числе творчество человека, научные открытия и т. д. «Творчество есть сложный акт наступательного характера, творчество есть ряд рефлексов, сцепленных друг с другом для достижения определенной цели, а цель всегда дана либо в своем прошлом опыте либо в опыте других». Наряду с механистичностью здесь также проскальзывает своеобразное махистское понимание опыта. По линии объяснения творчества Бехтерев кое-что заимствует у Бергсона в его объяснении роли интуиции в творческом акте. Для объяснения псих, деятельности человека данными энергетизма Бехтерев выдвигает целый ряд принципов, как-то: принцип избирательного обобщения, принцип замещения или компенсации, принцип инерции, принцип отбора и наконец принцип зависимых отношений между отдельными частями. Излагая принцип зависимых отношений, он наиболее полно рассказывает о теории равновесия. «Каждая индивидуальность может быть различной сложности, она представляет всегда определен-- ную гармонию частей и обладает своей формой и относительной устойчивостью системы. Индивидуальность восходит от простейшего к сложнейшему». Сложнейшее понимается в порядке арифметической суммы. «Гармония частей есть основа индивидуальности, а потому и гармония во вселенной—своего рода гармония частей большого организма, основанная на отношении, взаимодействии частей». Т. о. Бехтерев делает свою Р. какой-то всеобщей наукой, причем ему конечно чуждо всякое историко-материалисти-ческое понимание соц. отношений, и он все это старается построить на данных Р. и биологии. Бехтерев попытался выправить Маркса и подвести биол. категорию под все сложные соц. отношения, в том числе под торговлю, финансы и прочие экономические факторы. Так напр. Бехтерев утверждает, что «спрос, как и предложение, часто подчиняется закону подражания и притом той другое по закону инерции осуществляется в гораздо большей мере, нежели это надлежало бы по обстоятельствам дела. С другой стороны, спрос и предложение подчиняются закону диференцировки, как и другим законам». Переходя к определению предмета и метода коллективной Р., Бехтерев заявляет, что в задачу коллективной Р. входит изучение всех общественных исторических фактов с точки зрения построения всех сложнейших отношений на основе оборонительного и наступательного рефлексов. Эти рефлексы в одинаковой мере диктуют поведение отдельной личности и всего коллектива. На них строится вся сложность общественных отношений. В ряде мест своей книги Бехтерев выявляет свою классовую направленность. Это тем более интересно, что относится к 1920—21 гг. Исходя из спенсеровской теории гармонии, Бехтерев развивает теорию мирного сожительства классов и соглашательства, довольно резко высказывается против борьбы между отдельными группами, т. е. между отдельными классами, заявляя, что «если процесс сотрудничества и соглашения обычно приводит к усилению групп вступающих в сотрудничество сочленов, то процесс борьбы связывается с взаимным ослаблением участников борьбы, к-рая приводит иногда.к господству третьего элемента». В своей книге о коллективной рефлексологии Бехтерев доходит до политических курьезов, как напр. до объяснения с точки зрения коллективных рефлексов суда Линча в Америке как рефлекса самосохранения белых или погромов и грабежей как рефлекса самообороны. Часть книги о коллективной Р. исключительно посвящена анализу исторических и общественных явлений на основе законов механики и физики; анализируются законы сохранения энергии, закон пропорционального соотношения скорости движения с движущей силой, закон тяготения, закон отбора, закон противодействия, закон периодичности, закон инерции и т. д. и заканчивается выводом*,^ что законы энергетики применимы к общественным отношениям и последние развиваются на основе физич. законов. Приведенные «ученые» экскурсы в комментариях не нуждаются, настолько они сами по себе выразительны. Необходимо отметить, что наряду с такими вредными установками мы имеем и положительные факты. Нек-рые ученики Бехтерева, исходя из данных рефлексологии Бехтерева, дают конкретную разработку вопросов развития ребенка, в частности по линии генетической Р.(Щело- ванов и его школа). Начало этому учению было-положено Бехтеревым и Щеловановым еще в; 1913—14 гг., но разработка началась в 1925 г. Теоретическое обоснование учения генетической Р. заключается в том, что, исходя из идеи развития, Щелованов стал изучать у грудных детей развитие рефлексов, но интересное состоит в том, что в прослеживании этих биол. рефлексов у детей раннего возраста (до года) Щелованов и его ученики нащупывают правильное понимание смены одних групп рефлексов другими в процессе развития ребенка. Прослеживая выработку диференцировочных рефлексов у детей, Щелованов и его ученики не чужды таких утверждений, что «таким образом в развитии каждый последующий период не просто нарастает на предыдущем, а сменяет его, значительно усовершенствуя отношения с внешним миром» («Сборник статей по генетической рефлексологии»). Бехтеревское рефлексологическое направление нашло большое отражение и в патофизиологии нервной системы и в психиатрии. Отдельные ученики Бехтерева и сотрудники Ин-та его имени, пытаясь пересмотреть механистич.. концепции своего учителя, впали в меныиевист-вующий идеализм. Это направление в Бехтерев-ской школе отразилось в работах, напечатанных в 2 сборниках Ин-та в 1930 г.: «Рефлексология или психология» и «Рефлексология и смежные направления», под редакцией Кура-зова. Нашлись охотники прикрыть механицизм, эклектику и отдельные идеалистические высказывания Бехтерева ярлычком диалектического материализма. Так напр. т. Залкинд в предисловии к первому сборнику «Новое в рефлексологии» говорит, что «трудовое, классовое,, профессиональное и партийное сотрудничество в пролетарском коллективе, навыки эксплоата-ции и конкурентной борьбы в виде мелкой и крупной буржуазии — все это многообразные-рефлексы социального контакта». Из приведенного вытекает, что ограниченность Р., ее механистичность дают возможность идеалистам всех мастей использовать Р. и, исходя из ее ограниченности, доказывать существование жизненных и творческих сил и т. п. идеа-листич. утверждения. Несмотря на это, подводя итог учению об отражательной деятельности, мы должны признать, что экспериментальная разработка вопросов Р. сослужила положительную службу в советской Р., сослужила положительную службу в развитии опытных наук и в борьбе^Ыатериализма со своим исконным врагом—идеализмом. Данные Р. еще не в полной мере использованы медициной. Дальнейшая экспериментальная разработка Р. и использование-этих данных медициной возможны только на: путях борьбы за диалектический материализм и за освоение при помощи марксо-ленинской теории огромного экспериментального материала по рефлексологии. Лит.: Арамов И., Обшие основы рефлексологии,. М., 1928; Бехтерев В., Об индивидуальном развитии нервно-психической сферы по данным объективной психологии, СПБ, 1910; он же, Коллективная рефлексология, П., 1921; он же, Работа головного мозга, Л., 1926; он же, Общие основы рефлексологии человека, М.—Л., 1928; Бехтерев В., Васильев Л. и Вербов А., Рефлексология труда, М.—Л., 1926; Боровский В., Основы сравнительной рефле~ нсологии, м.—Л., 1929; Вопросы генетической рефлексологии и педологии младенчества, Сб., под ред. В. Бехтерева, М.—Л., 1929; Дернов а-Е рмоленно А., Рефлексологические основы педологии и педагогики, М., 1929; Корнилов, Рефлексология и марксизм, М.—Л.» 1927; ЛобачЯ. ишапиро Д., Высшая нервная деятельность ребенка школьн, возраста, Минск. 1930; Новое* в рефлексологии и физиологии, сб. 1—3, под ред. В. Бех- терева, М.—Л., 1925—.29; Опыт систематического исследования условно-рефлекторной деятельности ребенка,сб. 1, под ред. А. Иванова-Смоленского, М., 1930; Основные механизмы условно-рефлекторной деятельности ребенка, сб. 2, под ред. А. Иванова-Смоленского, М., 1930; Рефлексология и смешные направления, изд. Ин-та мозга, Л., 1930; Сеченов И., Физиологические очерки, физиология нервной системы и органов чувств, М. — П., 1923; он же, Рефлексы головного мозга, Л., 1926; Труды физиологического отделения Тимирязевского ин-та Ком. акад., М., 1930; Труды физиологической лаборатории акад. И.Павлова, т. I— IV, Л., 1926 — 32; Франкфурт Ю., Рефлексология и марксизм, М.—Л., 1926; Фролов Ю., Физиологическая природа инстинкта, Л., 1925; о н ж е, Педагогические процессы и условные рефлексы, М., 1928; Ц у р-Ш т р а с с е н, Поведение человека и животных в новом освещении, Л., 1925; Рефлексология или психология, Материалы дискуссии, проведенной методол. секцией Об-ва рефлексологии и неврологии •с 4 мая по 10 июня, Л., 1929; Ю щ е н к о А., Условные рефлексы ребенка, М. — Л., 1928. См. также лит. к ст. Невропатология, Поведение и Психиатрия. Н. Проппер.

Смотрите также:

РЕФЛЕНСЫ (от лат. reflexio—отражение}, автоматические двигательные реакции в ответ на внешнее раздражение. Термин Р. заимствован из области физ. явлений и имеет в виду аналогию между нервной системой, отражающей раздражение в форме ...
REFLUX, обратный ток, затекание жидкости (мочи или контрастного вещества) в противоестественном направлении; В урологии термин R. применяется 1) в отношении затекания мочи из мочевого пузыря в мочеточник и лоханку—пу-зырно-мочеточниковый R., ...
РЕФРАКТЕРНАЯ ФАЗА, состояние временной невозбудимости, наблюдаемое в тканях после каждого одиночного имцульса возбуждения. Впервые Р. ф. найдена Мареем (Магеу, 1876) при изучении деятельности сердца; электрическое раздражение, наносимое сердцу в момент его ...
РЕФРАКТОМЕТРИЯ (от лат. refringo—■ преломляю), метод измерения преломления (см.) светового луча, идущего .из одной среды в другую. При определении показателя преломления рефрактометром,^ е. i-воздух прибором, изме-------4 ряющим преломление, в качестве первой ...
РЕФРАКЦИЯ (от лат. refringere — отражать, разламывать), оптическая установка глаза в. состоянии покоя аккомодации. Глаз как оптический аппарат построен по типу фотографической камеры. В глазу, так же как в фотографической камере, ...