УСЛОВНЫЕ РЕФЛЕКСЫ

УСЛОВНЫЕ РЕФЛЕКСЫ. Условный рефлекс— теперь отдельный физиол. термин, обозначающий определенное нервное явление, подробное изучение которого повело к образованию нового отдела в физиологии животных—ф и з и о -логии высшей нервной деятельности как первой главы физиологии высшего отдела центральной нервной системы. Уже давно накоплялись эмпирические и научные наблюдения, что механическое повреждение или заболевание головного мозга и специально больших полушарий обусловливало нарушение высшего., сложнейшего поведения животных и человека, обыкновенно называемого психической деятельностью. В настоящее время едва ли кто из лиц с медиц. образованием подвергает сомнению положение, что наши неврозы и психозы связаны с ослаблением или исчезанием нормальных физиол. свойств головного мозга или с большим или меньшим его разрушением. Тогда возникает неотступный фундаментальный вопрос: какая же связь между мозгом и высшей деятельностью животных и нас самих, и с чего и как начинать изучение этой деятельности? Казалось бы, что раз психическая деятельность есть результат физиол. деятельности определенной массы головного мозга, со стороны физиологии и должно было итти исследование ее, подобно тому, как сейчас с успехом изучается деятельность всех остальных частей организма. Но однако этого долго не происходило. Псих, деятельность давно уже (не одно тысячелетие) сделалась объектом изучения особой науки — психологии. Л физиология поразительно недавно, только с 70-го года 19 века, получила первые точные факты относительно нек-рой (именно двигательной) физиол. функции больших полушарий при помощи своего обычного метода искусственного раздражения; с помощью же другого, тоже обычного, метода частичного разрушения были приобретены добавочные данные относительно связи других частей полушарий с главнейшими рецепторами организма: глазом, ухом и другими. Это возбудило было надежды как физиологов, так и психологов в отношении установления тесной связи физиологии с психологией. — С одной стороны, у психологов стало обыкновением начинать руководства по психологии с предварительного изложения учения о центральной нервной системе и специально о больших полушариях (органах чувств). С другой стороны, физиологи, делая опыты с выключением разных частей полушарий, обсуждали результаты опытов на животных психологически по аналогии с тем, что происходило бы в нашем внутреннем мире (напр. Мунковское «видит, но не понимает»). Но скоро наступило разочарование в обоих лагерях. Физиология полушарий заметно остановилась па этих первых опытах и не двигалась существенно дальше. А между психологами после этого, как было и раньше, опять оказалось немало решительных людей, стоявших на совершенной независимо- сти психологического исследования от физиологического. Рядом с этим были и другие попытки связать торжествующее естествознание с психологией через метод численного измерения псих, явлений. Одно время думали было образовать в физиологии особый отдел психофизики, благодаря счастливой находке Вебером и Фехне-ром закона (называемого по их имени) определенной численной связи между интенсивностью внешнего раздражения и силой ощущения. Но дальше этого единственного закона новый отдел не пошел.—Более удалась попытка Вундта, бывшего физиолога, а затем сделавшегося психологом и философом, применить эксперимент с численным измерением к псих. явлениям в виде т. н. экспериментальной психологии; таким образом был собран и собирается значительный материал. Кое кто математическую обработку числового материала экспериментальной психологии, по примеру Фех-нера, называет психофизикой. Но сейчас не диво встретить и между психологами, и особенно между психиатрами, многих горько разочарованных в деятельной помощи экспериментальной психологии. Итак, что же делать? Однако чувствовался, воображался и намечался еще один путь для решения фундаментального вопроса. Нельзя ли найти такое элементарное психическое явление, к-рое целиком с полным правом могло бы считаться вместе с тем и чистым физиол. явлением, и, начав с него—изучая строго объективно (как и все в физиологии) условия его возникновения, его разнообразных усложнений и его исчезания,—-получить объективную физиол. картину всей высшей деятельности животных, т. е. нормальную работу высшего отдела головного мозга, вместо раньше производившихся всяческих опытов его искусственного раздражения и разрушения? К счастью,, такое явление давно было перед глазами многих; многие останавливали на нем внимание и нек-рые даже начинали было изучать его (особенно надо упомянуть Thorndike'a), но останавливались почему-то в самом начале и не разработали его в основной, существенный метод систематического физиол. изучения высшей деятельности животного организма. Это явление и было тем, что теперь обозначает термин «условный рефлекс»; энергичное изучение его вполне оправдало только что упоминавшуюся надежду. Поставим, сделаем два простых опыта, к-рые удадутся всем. Вольем в рот собаки умеренный раствор какой-нибудь кислоты; он вызовет обыкновенную оборонительную реакцию животного: энергичными движениями рта раствор будет выброшен вон, наружу и вместе с тем в рот (и потом наружу) польется обильная слюна, разбавляющая введенную к-ту и отмывающая ее от слизистой оболочки рта.—Теперь другой опыт. Несколько раз любым внешним агентом, напр. определенным звуком, подействуем на собаку как раз перед тем, как ввести ей в рот тот же раствор. И что яге? Затем будет достаточно повторить один лишь этот звук—и у собаки воспроизведется та же самая реакция: те же движения рта и то же истечение слюны. Оба эти факта одинаково точны и постоянны. И оба они должны быть обозначены одним и тем же физиологическим термином «рефлекс». Оба они исчезнут, если перерезать либо двигатель- I ные нервы к ротовой мускулатуре и секретор- ные нервы к слюнным железам, т. е. эфферентные приводы, либо афферентные приводы от слизистой оболочки рта и от уха, или же наконец разрушить центральные станции перехода нервного тока, т. е. движущегося процесса нервного раздражения, с афферентных приводов на эфферентные; для первого рефлекса это будет продолговатый мозг, для второго—большие полушария. Никакая строгая мысль не найдет возражений в виду этих фактов против этого физиологического заключения. Но вместе с тем видна уже и разница между этими рефлексами. Во-первых их центральные станции различны, как только что указано. Во-вторых, как ясно из постановки наших опытов, первый рефлекс был воспроизведен без всякой подготовки, без всякого условия, второй был получен при специальном приеме. Что же это значило? При первом—переход нервного тока с одних приводов на другие произошел непосредственно, без особенной процедуры; во втором—для этого перехода требовалось нечто предварительно. Всего естественнее представить себе дело так. В первом рефлексе существовало прямое проведение нервного тока, во втором должно было быть произведено предварительное образование пути для нервного тока; такое понятие давно уже было в нервной физиологии и выражалось немецким словом Bahnung. Т. о. в центральной нервной системе оказывается два разных центральных аппарата: прямого проведения нервного тока и аппарат его замыкания и размыкания. Было бы странно остановиться в каком-то недоумении перед таким заключением. Ведь нервная система на нашей планете есть невыразимо сложнейший и тончайший инструмент сношений, связи многочисленных частей организма между собой и организма как сложнейшей системы с бесконечным числом внешних влияний. Если теперь замыкание и размыкание электрического тока есть наше обыденное техническое приспособление, то неужели можно возражать против осуществления того же принципа в этом изумительном инструменте? На основании изложенного постоянную связь внешнего агента с ответной на него деятельностью организма законно назвать безусловным рефлексе м, а временную—у словным рефлек-с о м. Животный организм как система существует среди окружающей природы только благодаря непрерывному уравновешиванию этой системы с внешней средой, т. е. благодаря определенным реакциям живой системы на падающие на нее извне раздражения, что у высших животных осуществляется преимущественно при помощи нервной системы в виде рефлексов. Первое обеспечение уравновешенности, а следовательно и целостности отдельного организма, как и его вида, составляют безусловные рефлексы как самые простые (напр. кашель при попадании посторонних тел в дыхательное горло), так и сложнейшие, обыкновенно называемые инстинктами—пищевой, оборонительный, половой и др. Эти рефлексы возбуждаются как внутренними агентами, возникающими в самом организме, так и внешними, что и обусловливает совершенство уравновешенности. Но достигаемая этими рефлексами уравновешенность была бы совершенной только при абсолютном постоянстве внешней среды. А так как внешняя среда при своем чрезвычайном разнообразии вместе с тем находится в постоянном колебании, то безусловных связей, как свя- зей постоянных, недостаточно и необходимо дополнение их условными рефлексами, временными связями. Напр. животному мало забрать в рот только находящуюся перед ним пищу, тогда бы оно часто голодало и умирало от голодной смерти, а надо ее найти по разным случайным и временным признакам, а это и есть условные (сигнальные) раздражители, возбуждающие движения животного по направлению к пище, кончающиеся введением ее в рот, т. е. в целом условным пищевым рефлексом. То же относится и ко всему, что нужно для благосостояния организма и вида как в положительном, так ив отрицательном смысле, т. е.. к тому, что надо взять из окружающей среды и от чего надо уберечься. Временная нервная связь есть универсадьнейшее физиол. явление в животном мире и в нас самих. А вместе с тем оно же и психическое—то, что психологи называют ассоциацией, будет ли это образование соединений из всевозможных действий, впечатлений или из букв, слов и мыслей. Какое было бы основание как-нибудь различать, отделять друг от друга то, что физиолог называет временной связью, а психолог—ассоциацией? Здесь имеется полное слитие, полное поглощение одного другим, отожествление. Казалось бы, что это признается и психологами, так как ими (или по крайней мере некоторыми из них) заявлялось, что опыты с У. р. дали солидную опору ассоциативной психологии, т. е. психологии, считающей ассоциацию фундаментом псих, деятельности. И это тем более, что при помощи выработанного условного раздражителя можно образовать новый условный раздражитель, а в последнее время убедительно доказано на животном (собаке), что и два индиферентные раздражения, повторяемые одно за другим, связываются между собой, вызывают друг друга. Для физиологии У. р. сделался центральным явлением, пользуясь которым можно было все полнее и точнее изучать как нормальную, так и пат. деятельность больших полушарий. В настоящем изложении это изучение, доставившее к теперешнему моменту огромное количество фактов, конечно может быть воспроизведено только в самых основных чертах. Основное условие образования У. р. есть вообще совпадение во времени один или несколько раз индиферентных раздражений с безусловными. Всего скорее и при наименьших затруднениях это образование происходит при непосредственном предшествовании первых раздражений последним, как это показано выше в примере звукового кислотного рефлекса. У. р. образуется на основе всех безусловных рефлексов и из всевозможных агентов внутренней и внешней среды как в элементарном виде, так и в сложнейших комплексах, но с одним ограничением: из всего, для восприятия чего есть рецепторные элементы в больших полушариях. Перед нами широчайший синтез, осуществляемый этой частью головного мозга! Но этого мало. Условная временная связь вместе с тем специализируется до величайшей сложности и до мельчайшей дробности как условных раздражителей, так и нек-рых деятельностей организма, специально скелетно- и словесно-двигательной. Перед нами тончайший анализ как продукт тех же больших полушарий! Отсюда огромная широта и глубина приспособленности, уравновешенности организма с окружающей средой. • Синтез есть очевидно явление нервного замыкания. Что есть как нервное явление анализ? Здесь несколько отдельных физйол. явлений. Первое основание анализу дают периферические окончания всех афферентных нервных проводников организма, из к-рых каждое устроено специально для трансформирования определенного вида энергии (как вне, так и внутри организма) в процесс нервного раздражения, к-рый проводится затем как в специальные, более скудные в числе, клетки низших отделов центральной нервной системы, так и в многочисленнейшие специальные клетки больших полушарий. Здесь однако обыкновенно пришедший процесс нервного раздражения разливается, иррадиирует по разным клеткам на большее или меньшее расстояние. Вот почему, когда мы выработали, положим, условный рефлекс на один какой-нибудь определенный тон, то не только другие тоны, но и многие другие звуки вызывают ту же условную реакцию. Это в физиологии высшей нервной деятельности называется генерализацией условных рефлексов. Следовательно здесь одновременно встречаются явления замыкания и иррадиации. Но затем иррадиация постепенно все более и более ограничивается; раздражительный процесс сосредоточивается в мельчайшем нервном пункте полушарий, вероятно в группе соответственных специальных клеток. Ограничение наиболее скоро происходит при посредстве другого основного нервного процесса, к-рый называется торможением. Дело присходит так. Мы сначала имеем на определенный тон условный генерализованный рефлекс. Теперь мы будем продолжать с ним опыт, постоянно сопровождая его безусловным рефлексом, подкрепляя его этим; но рядом с ним будем применять и другие, так сказать, самозванно действующие тоны, но без подкрепления. При этом последние тоны постепенно будут лишаться своего действия; и это случится наконец и с самым близким тоном, напр. тон в 500 колебаний в секунду будет действовать, а тон в 498 колебаний—нет, отдиференцируется. Эти ■теперь потерявшие действие топы заторможены. Доказывается это следующим образом. Если непосредственно после применения заторможенного тона пробовать постоянно подкрепляемый условный тон, он или совсем не действует или—резко меньше обычного. Значит торможение, упразднившее посторонние тоны, дало себя знать и на нем. Но это—кратковременное действие,—при большем промежутке после упраздненных тонов оно более не наблюдается. Из этого надо заключить, что тормозной процесс также иррадиирует, как и раздражительный. Но чем чаще повторяются непод-крепляемые тоны, тем иррадиация торможения становится меньше, тормозной процесс все более и более концентрируется и во времени и в пространстве. Следовательно анализ начинается со специальной работы периферических аппаратов афферентных проводников и завершается в больших полушариях при посредстве тормозного процесса. Описанный случай торможения называется диференцировочньш торможением. Приведем другие случаи торможения. Обычно, чтобы иметь определенную б. или м. постоянную величину У. р., действие условного раздражителя продолжают определенное время и затем присоединяют к нему безусловный раздражитель, подкрепляют. Тогда первые секунды или минуты раздражения, смотря по продолжительности изолированного применения условного раздражителя, не имеют действия, потому что как преждевременные в качестве сигналов безусловного раздражителя затормаживаются. Это—анализ разных моментов продолжающегося раздражителя. Данное торможение называется торможением запаздывающего рефлекса. Но условный, раздражитель как сигнальный коррегируется торможением и сам по себе, делаясь постепенно нулевым, если в определенный период времени не сопровождается подкреплением. Это—угасательное торможение. Это торможение держится нек-рое время и затем само собой исчезает. Восстановление угасшего раздражителя ускоряется подкреплением. Т. о. мы имеем положительные условные раздражители, т. е. вызывающие в коре полушарий раздражительный процесс, и отрицательные,—вызывающие тормозной процесс. В приведенных случаях мы имеем специальное торможение больших полушарий, корковое торможение. Оно возникает при определенных условиях там, где его раньше не было, оно упражняется, оно колеблется в размере, оно исчезает при других условиях—и этим оно отличается от б. или м. постоянного и стойкого торможения низших отделов центральной нервной системы и потому называлось в отличив от последнего (внешнего) внутренним. Правильнее было бы название: выработанное, условное торможение. В работе больших полушарий торможение участвует так же беспре--станно, сложно и тонко, как и раздражительный процесс. Как приходящие в полушария извне раздражения связываются там в одних случаях с определенными пунктами, находящимися в состоянии раздражения, так такие же раздражения могут в других случаях вступать, тоже на основании одновременности, во временную связь с тормозным состоянием коры, если она в таковом находится. Это явствует из того, что такие раздражители имеют тормозное действие, вызывают сами по себе в коре тормозной процесс, являются условными отрицательными раздражителями. В этом случае, как и в приведенных выше, мы имеем превращение при определенных условиях раздражительного процесса в тормозной. И это можно сделать для себя до нек-рой степени понятным, вспомнив, что в периферических аппаратах афферентных проводников мы имеем постоянное превращение разных видов энергии в раздражительный процесс. Почему бы при определенных условиях не происходить превращению энергии раздражительного процесса в энергию тормозного и наоборот? Как мы только что видели, и раздражительный и тормозной процессы, возникнув в полушариях, сначала разливаются по ним, иррадиируют, а потом могут концентрироваться, собираясь к исходному пункту. Это один из основных законов всей центральной нервной системы, но здесь, в больших полушариях, он выступает со свойственными только им подвижностью и сложностью. Между условиями, определяющими наступление и ход ир-радиирования и концентрирования процессов, надо считать на первом месте силу этих обоих процессов. Собранный до сих пор материал позволяет заключить, что при слабом раздражительном процессе происходит иррадиация, при среднем—концентрация, при очень силь- ном—опять иррадиация. Совершенно то же— при тормозном процессе. Случаи иррадиации при очень сильных процессах встречались реже и „поэтому исследованы меньше, особенно при торможении. Иррадиация раздражительного процесса при слабом его напряжении как временное явление делает явным лятентное состояние раздражения от другого наличного раздражителя (но слабого для его обнаружения) или от недавно бывшего или наконец от часто повторявшегося и оставившего после себя повышенный тонус определенного пункта. С другой стороны, эта иррадиация устраняет тормозное состояние других пунктов коры. Это явление называется растормаживанием, когда иррадиационная волна постороннего слабого раздражителя превращает действие определенного, наличного, отрицательного, условного раздражителя в противоположное, положительное. При среднем напряжении раздражительного процесса он концентрируется, сосредоточиваясь в определенном ограниченном пункте, выражаясь в определенной работе. Иррадиация при очень сильном раздражении обусловливает высший тонус коры, когда на фоне этого раздражения и все другие сменяющиеся раздражения дают максимальный эффект. Иррадиация тормозного процесса при слабом его напряжении есть то, что называется гипнозом, и при пищевых условных рефлексах характерно обнаруживается в обоих компонентах— секреторном и двигательном. Когда при указанном условии возникает торможение (диференцировочное и другие), — обыкновеннейший факт—наступление особенных состояний больших полушарий. Сначала, противу правила б. или м. параллельного в норме изменения величины слюнного эффекта условных пищевых рефлексов соответственно физ. интенсивности раздражителей, все раздражители уравниваются в эффекте (уравнительная фаза). Далее слабые раздражители дают больше слюны, чем сильные (парадоксальная фаза). И наконец получается извращение эффектов: условный положительный раздражитель остается совсем без эффекта, а отрицательный вызывает слюнотечение (ультрапарадоксальная фаза). То же выступает и на двигательной реакции; так, когда собаке предлагается еда (т. е. действуют натуральные условные раздражители), она отворачивается от нее, а когда еда отводится, уносится прочь, тянется к ней. Кроме того в гипнозе иногда можно прямо видеть в случае пищевых У. р. постепенное распространение торможения по двигательной области коры. Прежде всего парализуются язык и жевательные мышцы, затем присоединяется торможение шейных мышц и наконец всех туловищных. При дальнейшем распространении торможения вниз по мозгу иногда можно заметить каталептическое состояние и наконец наступает полный сон. Гипнотическое состояние как тормозное очень легко входит во временную условную связь на основании одновременности с многочисленными внешними агентами. При усилении тормозного процесса он концентрируется. Это служит к разграничению пунктов коры с раздражительным состоянием от пунктов с тормозным. А так как в коре масса разнообразнейших пунктов, раздражительных и тормозных, относящихся как к внешнему миру (зрительных, слуховых и др.), так и к внутреннему (двигательных и др.), то кора представляет грандиозную мозаику с перемежающимися пунктами разных качеств и разных степеней напряжения раздражительного и тормозного состояний. Т. о. бодрое рабочее состояние животного и человека есть подвижное и вместе локализованное то более крупное то мельчайшее дробление раздражительного и тормозного состояний коры, контрастирующее с сонным состоянием, когда торможение на высоте его интенсивности и экстенсивности равномерно разливается по всей массе полушарий и в глубину, вниз на известное расстояние. Однако и теперь могут иногда оставаться в коре отдельные раздражительные пункты сторожевые, дежурные. Следовательно оба процесса в бодром состоянии находятся в постоянном подвижном уравновешении, как бы в борьбе. Если сразу отпадает от коры масса раздражений внешних или внутренних, то берет резкий перевес торможение над раздражением. Нек-рые собаки с разрушенными периферически главными внешними рецепторами (зрительным, слуховым и обонятельным) спят в сутки 23 часа. Рядом с законом иррадиации и концентрации нервных процессов также постоянно действует и другой основной закон—закон взаимной индукции, состоящий в том, что эффект положительного условного раздражителя делается больше, когда последний применяется сейчас же или скоро после концентрированного тормозного, так же как и эффект тормозного оказывается более точным и глубоким после концентрированного положительного. Взаимная индукция обнаруживается как в окружности пункта раздражения или торможения, одновременно с их действием, так и на самом пункте по прекращении процессов. Ясно, что закон иррадиации и концентрации и закон взаимной индукции тесно связаны друг с другом, взаимно ограничивая, уравновешивая и укрепляя друг друга и т. о. обусловливая точное соотношение деятелыгостей организма с условиями внешней среды. Оба эти закона обнаруживаются во всех отделах центральной нервной системы, но в больших полушариях на вновь образующихся пунктах раздражения и торможения, а в низших отделах центральной нервной системы—на б. или м. постоянных. — Отрицательная индукция, т. е. появление или усиление торможения в окружности пункта раздражения, раньшев учении об условных рефлексах называлось внешним торможением, когда данный условный рефлекс уменьшался или исчезал при действии на животное постороннего, случайного раздражителя, вызывавшего на себя чаще всего ориентировочный рефлекс. Это и было поводом случаи торможения, описанные выше (угасательный и др.), соединить под названием внутреннего торможения как происходящие без вмешательства постороннего раздражения. Кроме этих двух различных случаев торможения в больших полушариях имеется и третий. Когда условные раздражители физически чрезмерно сильны, то правило прямой связи величины эффекта этих раздражителей и физ. интенсивности их нарушается: эффект их делается не больше, а меньше эффекта раздражителей умеренной силы — т. н. запредельное торможение. Запредельное торможение выступает как при одном очень сильном условном раздражителе, так и в случае суммации не очень сильных в отдельности раздражителей. 44» Запредельное торможение всего естественнее отнести к случаю рефрактерного торможения. Если точнее систематизировать случаи торможения, то это—или постоянное, безусловное торможение (торможение отрицательной индукции и запредельное торможение) или временное, условное торможение (угасательное, диференцировочное и торможение запаздывания). Но есть основания все эти виды торможения в их физико-химической основе считать за один и тот же процесс, только возникающий при различных условиях.—Вся установка и распределение раздражительных и тормозных состояний по коре полушарий, происшедших в определенный период под влиянием внешних и внутренних раздражений, при однообразной, повторяющейся обстановке все более фиксируются, совершаясь все легче и автоматичнее. Т. о. получается в коре динамический стереотип (системность), поддержка к-рого составляет все меньший и меньший нервный труд; стереотип же становится косным, часто трудно изменяемым, трудно преодолеваемым новой обстановкой, новыми раздражениями. Всякая первоначальная установка стереотипа есть в зависимости от сложности системы раздражений значительный и часто чрезвычайный труд. Изучение У. р. у массы собак постепенно выдвинуло вопрос о разных нервных системах втдельных животных, а наконец получились ©снования систематизировать нервные системы по нек-рым их основным чертам. Таких черт «казалось три: сила основных нервных процессов (раздражительного и тормозного), уравновешенность их между собой и подвижность этих процессов. Действительные комбинации этих трех черт представились в виде четырех б. или м. резко выраженных типов нервной системы. По силе животные разделились на сильных и слабых, сильные по уравновешенности процессов — на уравновешенных и неуравновешенных и уравновешенные сильные—на подвижных и инертных. И это приблизительно совпадает с классической систематизацией темпераментов. Т. о. оказываются: сильные, но неуравновешенные животные с обоими сильными процессами, но с преобладанием раздражительного процесса над тормозным—возбудимый безудержный тип, холерики, по Гиппократу. Далее сильные, вполне уравновешенные, притом инертные животные—спокойный медлительный тип, по Гиппократу, флегматики. Потом сильные, вполне уравновешенные, притом лябильные—очень живой подвижной тип, по Гиппократу, сангвиники. И наконец слабый тип животных, всего более подходящих к гиппократовским меланхоликам; преобладающая и общая черта .их—легкая тормозимость как в силу внутреннего торможения, постоянно слабого и легко иррадиирующего, так в особенности и внешнего под влиянием всяческих, даже незначительных, посторонних внешних раздражений. В остальном это менее однообразный тип, чем все другие; это—-то животные с обоими одинаково слабыми процессами, то преимущественно с чрезвычайно слабым тормозным, то суетливые, беспрерывно озирающиеся, то, наоборот, постоянно останавливающиеся, как бы застывающие животные. Основание этой неоднообразности конечно то, что животные слабого типа, так же как и животные сильных типов, различаются между собой по другим чертам, кроме силы нервных процессов. Но преобладающая и чрезвычайная слабость то одного тормозного то обоих процессов уничтожает жизненное значение вариаций по остальным чертам. Постоянная и сильная тормозимость делает всех этих животных одинаково инвалидами. Итак, тип есть прирожденный конституциональный вид нервной деятельности животного— генотип. Но т. к. животное со дня рождения подвергается разнообразнейшим влияниям окружающей обстановки, на к-рые оно неизбежно должно отвечать определенными деятель-ностями, часто закрепляющимися наконец на всю жизнь, то окончательная наличная нервная деятельность животного есть сплав из черт типа и изменений, о бу слов ленных внешней средой,—фенотип, характер. Все изложенное очевидно представляет бесспорный физиол. материал, т. е. объективно воспроизведенную нормальную физиол. работу высшего отдела центральной нервной системы. Но с изучения нормальной работы и надо начинать и действительно обычно начинается физиол. изучение каждой части животного организма. Это однако не мешает нек-рым физиологам до сих пор считать сообщенные факты не относящимися к физиологии. Нередкий случай рутины в науке! Не трудно описанную физиол. работу высшего отдела головного мозга животного привести в естественную и непосредственную связь с явлениями нашего субъективного мира на многих его пунктах. Условная связь, как уже •■ указано выше, есть очевидно то, что мы называем в себе ассоциацией по одновременности. Генерализация условной связи отвечает тому, что зовется ассоциацией по сходству. Синтез и анализ условных рефлексов (ассоциаций) в сущности те же основные процессы нашей умственной работы. При сосредоточенном думаний, при увлечении каким-нибудь делом мы не видим и не слышим, что около нас происходит,-—явная отрицательная индукция. Кто отделил бы в безусловных сложнейших рефлексах (инстинктах) физиол. соматическое от психического, т. е. от переживаний могучих эмоций голода, полового влечения, гнева и т. д.? Наши чувства приятного, неприятного, легкости, трудности, радости, мучения, торжества, отчаяния и т. д. связаны то с переходом сильнейших инстинктов и их раздражений в соответствующие эффекторные акты то с их задержанием, со всеми вариациями либо легкого либо затрудненного протекания нервных процессов, происходящих в больших полушариях, как это видно на собаках, решающих или не могущих решить нервные задачи разных степеней трудности. Наши контрастные переживания есть конечно явления взаимной индукции. При иррадиированном возбуждении мы говорим и делаем то, чего в спокойном состоянии не допустили бы. Очевидно волна возбуждения превратила торможение некоторых пунктов в положительный процесс. Сильное падение памяти настоящего—обычное явление при нормальной старости—есть возрастное понижение подвижности специально раздражительного процесса, его инертность. В развившемся животном мире на фазе человека произошла чрезвычайная прибавка к , механизмам нервной деятельности. Для животного действительность сигнализируется почти исключительно только раздражениями и следами их в больших полушариях, непосредственно приходящими в специальные клет- ки зрительных, слуховых и других рецепторов •организма. Это то, что и мы имеем в себе как впечатления, ощущения и представления от окружающей внешней среды как общеприродной, так и от нашей социальной, исключая слово слышимое и видимое. Это—первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными. Но слово составило вторую, специально нашу, сигнальную систему действительности, будучи сигналом первых сигналов. Многочисленные раздражения словом, с одной стороны, удалили пас от действительности, и поэтому мы постоянно должны помнить это, чтобы не исказить наши отношения к действительности. Однако не подлежит сомнению, что основные законы, установленные в работе первой сигнальной системы, должны также управлять и второй, потому что эта работа все той же нервной ткани.—Самым ярким доказательством того, что изучение У. р. поставило на правильный путь исследование высшего отдела головного мозга и что при этом наконец объединились, отожествились функции этого отдела и явления нашего субъективного мира служат дальнейшие опыты с условными рефлексами на животных, при к-рых воспроизводятся пат. состояния нервной системы человека— неврозы и нек-рые отдельные психотические симптомы, причем во многих случаях достигается и рациональный нарочитый возврат к норме, излечение, т. е. истинное научное овладение предметом. Норма нервной деятельности есть равновесие всех описанных процессов, участвующих в этой деятельности. Нарушение этого равновесия есть пат. состояние, б-нь, причем часто в самой т. н. норме, следовательно, точнее говоря, в относительной норме имеется уже известное неравновесие. Отсюда вероятность нервного заболевания отчетливо связывается с типом нервной системы. Из собак нервно заболевают, под действием трудных экспериментальных условий, скоро и легко животные, принадлежащие к крайним типам: возбудимому и слабому. Конечно чрезвычайно сильными, исключительными мерами можно нарушить равновесие и у сильных уравновешенных типов. Трудные условия, нарушающие хронически нервное равновесие,—это: перенапряжение раздражительного процесса, перенапряжение тормозного процесса и непосредственное столкновение обоих противоположных процессов, иначе говоря—перенапряжение подвижности этих процессов. Мы имеем собаку с системой У. р. на раздражители разной физ. интенсивности, рефлексов положительных и отрицательных, применяемых стереотипно в том же порядке и с теми же промежутками. Применяя то чрезвычайно, исключительно сильные условные раздражители, то очень удлиняя продолжительность тормозных раздражителей, или производя очень тонкую диференцировку, или увеличивая в системе рефлексов число тормозных раздражителей, то наконец заставляя следовать непосредственно друг за другом противоположные процессы, или даже действуя одновременно противоположными условными раздражителями, или разом изменяя динамический стереотип, т. е. превращая установленную систему условных раздражителей в противоположный ряд раздражителей,—мы видим, что во всех этих случаях указанные крайние типы особенно быстро приходят в хрон. пат. состояние, выражающееся у этих двух типов различному возбудимого типа невроз выражается в том, что его тормозной процесс, постоянно и в норме отстававший по силе от раздражительного, теперь очень слабеет, почти исчезает: выработанные, хотя и не абсолютные диференцировки вполне растормаживаются, угасание чрезвычайно затягивается, запаздывающий рефлекс превращается в ко-роткоотставленный и т. д. Животное становится вообще в высшей степени несдержанным и нервным при опытах в станке: то буйствует то, что гораздо реже, впадает в сонное состояние, чего с ним раньше не случалось. Невроз слабого типа носит почти исключительно депрессивный характер. Условнорефлекторная деятельность делается в высшей степени беспорядочной, а чаще всего совсем исчезает, животное в станке находится почти сплошь в гипнотическом состоянии, представляя его различные фазы (У. р. никаких нет, животное не берет даже предлагаемую ему еду). Экспериментальные неврозы б. ч. принимают затяя-сной характер, на месяцы и на годы. При длительных неврозах были испытаны с успехом лечебные приемы. Давно уже при изучении У. р. был применен бром, когда дело шло о животных, к-рые не могли справиться с задачами торможения. И оказалось, что бром существенно помогал этим животным. Длинные и разнообразные ряды опытов с У. р. на животных несомненно установили, что бром имеет специальное отношение не к раздражительному процессу, его снижая, как обычно принималось, а к тормозному, его усиливая, его тонизируя. Он оказался могущественным регулятором и восстановителем нарушенной нервной деятельности, но при непременном и существеннейшем условии соответственной и точной дозировки его по типам и состояниям нервной системы. При сильном типе и при достаточно еще сильном состоянии надо употреблять на собаках большие дозы до 2—5 г в сутки, а при слабых обязательно спускаться до сантиграммов и даже миллиграммов. Такого бромирования в течение недели-двух иногда уже бывало достаточно для радикального излечения хрон. экспериментального невроза. За последнее время делаются опыты, показывающие еще более действительное лечебное действие, и именно в особенно тяжелых случаях, комбинации брома с кофеином, но опять-таки при тончайшей, теперь взаимной дозировке. Излечение больных животных получалось иногда, хотя и не так быстро и полно, также и при одном продолжительном или коротком, но регулярном, отдыхе от лабораторной работы вообще или от устранения лишь трудных задач в системе У. р. Описанные неврозы собак всего естественнее сопоставить с неврастенией людей, тем более, что нек-рые невропатологи настаивают на двух формах неврастении: возбужденной и депрессивной. Затем сюда же подойдут некоторые травматические неврозы, а также и другие реактивные пат. состояния. Признание двух сигнальных систем действительности у человека, надо думать, поведет специально к пониманию механизма двух человеческих неврозов: истерии и психастении. Если люди на основании преобладания одной системы над другой могут быть разделены на мыслителей по преимуществу и художников по преимуществу, тогда, в пат. случаях при общей неуравновешенности нервной системы, будет понятно, I что первые окажутся психастениками, а вто- рые—истериками. Кроме выяснения механизма неврозов, физиол. изучение высшей нервной деятельности дает ключ к пониманию нек-рых сторон и явлений в картинах психозов. Прежде всего остановимся на нек-рых формах бреда, именно на вариации бреда преследования, на том, что Пьер Жане называет «чувствами овладения», и на «инверсии» Кречмера. Больного преследует именно то, чего он особенно желает избежать: он хочет иметь свои тайные мысли, а ему неодолимо кажется, что они постоянно открываются, узнаются другими; ему хочется быть одному, а его мучит неотступная мысль, хотя бы он в действительности и находился в комнате один^ что в ней все же кто-то есть и т. д.—чувства владения, по Жане. У Кречмера две девушки, придя в пору половой зрелости и получив влечение к определенным мужчинам, однако подавляли в себе это влечение по некоторым мотивам. В силу этого у них сначала развилась навязчивость: к их мучительному горю им казалось, что на лице их видно половое возбуждение и все обращают на это внимание— а им была очень дорога их половая чистота, неприкосновенность. А затем сразу одной неотступно стало казаться, и даже ощущалось ею, что в ней находится и двигается, добираясь до рта, половой искуситель—змей, соблазнивший Еву в раю, а другой—что она беременна. Это последнее явление Кречмер и называет инверсией. Оно в отношении механизма очевидно тождественно с чувством овладения. Это пат. субъективное переживание можно без натяжки понять как физиол. явление ультрапарадоксальной фазы. Представление о половой неприкосновенности как сильнейшее положительное раздражение, на фоне тормозного, подавленного состояния, в к-ром находились обе девушки, превратилось в столь же сильное противоположное, отрицательное представление, доходившее даже до степени ощущения, у одной— в представление о нахожении в ее теле полового соблазнителя, а у другой—в представление о своей беременности как результате полового сношения. То же и у б-ного с чувством овладения. Сильное положительное представление «я один» превращается при тех же условиях в такое же противоположное—«около меня всегда кто-то». В опытах с У. р. при разных трудных и пат. состояниях нервной системы часто приходится паблюдать, что временное торможение ведет к временному улучшению этих состояний; а у одной собаки отмечено два раза яркое ката-тоническое состояние, повлекшее за собой резкое улучшение хрон. упорного нервного заболевания, почти возврат к норме, на несколько последовательных дней. Вообще надо сказать, что при экспериментальных заболеваниях нервной системы почти постоянно выступают отдельные явления гипноза и это дает право принимать, что это—нормальный прием физиол. борьбы против болезнетворного агента. Поэтому кататоническую форму или фазу схизофрении, сплошь состоящую из гипнотических симптомов, можно понимать как физиол. охранительное торможение, ограничивающее или совсем исключающее работу заболевшего мозга, к-рому вследствие действия какого-то, пока неизвестного, вредного агента угрожала опасность серьезного нарушения или окончательного разрушения. Медицина в случае почти всех б-ней хорошо знает, что первая терап. мера—покой подвергшегося заболеванию ор- гана. Что такое понимание механизма катато-нии при схизофрении отвечает действительности, убедительно доказывается тем, что только эта форма схизофрении представляет довольна значительный процент возврата к норме, несмотря иногда на многогодовое (20 лет) продолжение кататонического состояния. С этой точки зрения являются прямо вредоносньши всяческие попытки действовать на кататоников возбуждающими приемами и средствами. Наоборот, надо ждать очень значительного увеличения процента выздоровления, если к физиол. покою посредством торможения присоединить нарочитый внешний покой таких б-ных, а не содержать их среди беспрерывных и сильных раздражений окружающей обстановки, среди других б. или м. беспокойных б-ных. При изучении У. р., кроме общего заболевания коры, многократно наблюдались чрезвычайно интересные случаи также экспериментально и функционально произведенного заболевания отдельных очень дробных пунктов коры. Пусть имеется собака с системой разнообразных рефлексов и между ними У. р. на разные звуки: тон, шум, удары метронома, звонок и т. д.—и б-ыым может быть сделан только один из этих условных раздражителей, а остальные останутся здоровыми. Пат. состояние изолированного пункта коры производится теми же приемами, к-рые описаны выше как болезнетворные. Заболевание проявляется в различных формах, в различных степенях. Самое легкое изменение этого пункта выражается в его хрон. гипнотическом состоянии: на этом пункте вместо нормальной связи величины эффекта раздражения с физ. силой раздражения появляются уравнительная и парадоксальная фазы. И это, на основании вышесказанного, можно было бы толковать как физиол. предупредительную меру при трудном состоянии пункта. При дальнейшем развитии болезненного состояния раздражитель совсем не дает положительного эффекта, а всегда вызывает только торможение. Это в одних случаях. В других— совершенно наоборот. Положительный раздражитель делается необычайно устойчивым: он медленнее угасает, чем нормальные раздражители, менее поддается последовательному торможению от других тормозных условных раздражителей, он часто резко выступает по величине среди всех остальных условных раздражителей, чего раньше, до заболевания, не было. Значит раздражительный процесс данного пункта стал хронически болезненно инертным.—Раздражение пат. пункта то остается индиферентным для остальных условных раздражителей коры, то к этому пункту. нельзя прикоснуться его раздражителем без того, чтобы не расстроилась так или иначе вся система рефлексов. Есть основание принимать, что при заболевании изолированных пунктов, когда в больном пункте преобладает то тормозной процесс то раздражительный, механизм болезненного состояния состоит именно в нарушении равновесия между противоположными процессами: слабеет значительно и преимущественно то один то другой процесс. В случае пат. инертности раздражительного процесса имеется факт, что бром (усиливающий тормозной процесс) часто с успехом ее устраняет. Едва ли может считаться фантастическим следующее заключение. Если, как очевидно прямо, стереотипия, итерация и персеверация имеют свое естественное основание в пат. инертности Но 44ft раздражительного процесса разных двигательных клеток, то и механизм навязчивого невроза и паранойи должен быть тот же. Дело идет только о других клетках или группах их, связанных с нашими ощущениями и представлениями. Т. о. только один ряд ощущении и представлений, связанных с больными клетками, делается ненормально устойчивым и не поддается задерживающему влиянию других многочисленных ощущений и представлений, более соответствующих действительности благодаря здоровому состоянию их клеток.— Следующий факт, к-рый наблюдался много раз при изучении пат. У. р. и к-рый имеет явное отношение к человеческим неврозам и психозам,—это циркулярность в нервной деятельности. Нарушенная нервная деятельность представлялась б. или м. правильно колеблющейся. То шла полоса чрезвычайно ослабленной деятельности (У. р. были хаотичны, часто исчезали совсем или были минимальны), а затем как бы самопроизвольно, без видимых причин, после нескольких недель или месяцев наступал больший или меньший, или даже совершенный возврат к норме, сменявшийся потом опять полосой пат. деятельности. То в циркулярности чередовались периоды ослабленной деятельности с ненормально повышенной. Нельзя не видеть В этих колебаниях аналогии с циклотимией и маниакально-депрессивным психозом. Всего естественнее было бы свести эту пат. периодичность на нарушение нормальных отношений Между раздражительным и тормозным процессами, что касается их взаимодействия. Так как противоположные процессы не ограничивали друг друга в должное время и в должной мере, а действовали независимо друг от друга и чрезмерно, то результат их работы доходил до крайности—и только тогда наступала смена одного другим. Т. о. получалась другая, именно чрезвычайно утрированная периодичность: недельная и месячная вместо короткой, и потому совершенно легкой, суточной периодичности. Наконец нельзя не 'упомянуть о факте, обнаружившемся до сих пор в исключительно сильной форме, правда, только у одной собаки. Это—чрезвычайная взрывчатость раздражительного процесса. Некоторые отдельные, или все, условные раздражители давали стреми-тельнейший и чрезмерный эффект (как двигательный, так и секреторный), но быстро обрывавшийся еще в течение действия раздражителя; и собака при подкреплении пищевого рефлекса еды уже не брала. Очевидно дело шло о сильной пат. лябильности раздражительного процесса, что соответствует раздражительной слабости человеческой клиники. Случаи слабой формы этого явления нередки у собак при нек-рых условиях. Все описанные пат. нервные симптомы выступают при' соответствующих условиях как у нормальных, т. е. оперативно не тронутых собак, так (в особенности нек-рые из них, напр. циркулярность) и у кастрированных животных, значит на органически пат. почве. Многочисленные опыты показали, что главнейшая черта нервной деятельности кастратов—это очень сильное и преимущественное ослабление тормозного процесса, у сильного типа с течением времени однако значительно выравнивающееся. В заключение еще раз надо подчеркнуть, до чего при сопоставлении ультрапарадоксальной фазы с чувствами овладения и инверсией, а пат. инертности раздражительного процесса, с навязчивым неврозом и паранойей взаимно покрываются и сливаются физиол. явления с переживаниями субъективного мира. Лит.: Павлов И., Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной'деятельности (поведения) животных, условные рефлексы, 5-е изд., Л., 1932; он ж е, Лекции о работе Оолыпих полушарий головного-мозга, М.—Л., 1927. и. Павлов.

Смотрите также:

UTERINA ARTERIA, маточная артерия [соответствует артерии семявыносящего протока (a. deferentialis) мужчин]. U. а. идет от подчревнои артерии (a. hypogastrica, рис. IV Рисунок 1. Схема сосудов матки, ее придатков и влагалища. Задняя ...
УТИЛИЗАЦИЯ, использование отбросов и отходов для различных целей в промышленности, в сельском хозяйстве и животноводстве. У. играет большую роль как один из способов борьбы с потерями на производстве. В условиях ...
УТОПЛЕНИЕ, закрытие дыхательных отверстий жидкой средой. Такой средой чаще всего бывает вода; У. в нечистотах отхожих мест встречается обычно как детоубийство. Возможно У. и в других жидкостях. Погружение всего тела ...
УХО (наружное) состоит из раковины (auricula) и наружного слухового прохода (meatus auditorius externus); развивается из валика, окружающего барабанную перепонку зародыша, расположенную первоначально на уровне кожи. В этом образовании возникает хрящевой остов ...
УХОД за больными—целый ряд мероприятий, имеющих целью облегчить состояние больного, устранить лишние страдания и обеспечить правильность течения б-ни и успех лечения. Т. к. самочувствие больного и его псих, состояние имеют большое ...