16/06/2013
Почему в России буксует система лекарственного обеспечения
Мы могли бы получать лекарства бесплатно – но для этого нужна система лекарственного страхования. О том, как это работает в других странах и почему буксует у нас, рассказала Лариса Попович, директор Института экономики здравоохранения НИУ ВШЭ в интервью Российскому агентству медико-социальной информации АМИ.
«Речь о том, что нужно включить голову и очень сильно захотеть получить результат, а не процесс пребывания на месте чиновника. У нас все индикаторы действия чиновника ориентированы как раз на процесс, а не результат».
- Весь мир это делает. Бедная Молдова, Украина, Грузия, Казахстан сейчас вводят систему лекарственного возмещения в амбулаторном звене для своего населения. Россия же, словно в состоянии похмелья, никак не может решить эту задачу. Мы обещали ввести эту систему в 2010, потом в 2015, но из стратегии лекарственного обеспечения было убрано все, что было написано по этому поводу. Понять это невозможно и, честно сказать, мы разочарованы таким странным и, на мой взгляд, неразумным поведением.
- Почему, по-вашему, мы никак не можем сделать лекарства бесплатными?
- Внедрение системы лекарственного страхования останавливается по нескольким причинам. Предыдущее Министерство здравоохранения говорило: сначала мы должны сделать так, чтобы все лекарства были российские, чтобы не платить зарубежным производителям. Получается, государство может, но не хочет платить зарубежным производителям, а население не может, но вынуждено это делать само за свой счет. Потом стали говорить: у нас нет расчетов. На это Высшая школа экономики сделала шесть вариантов расчетов при восьми вариантах моделей организационных схем. На любые случаи жизни любые модели для любых субъектов Российской Федерации. Теперь новый аргумент: вдруг мы неправильно все посчитали и у нас будут сложности, а в систему лекарственного страхования мы уже вошли, и выйти не сможем… Я всегда отвечаю на это: население просто от вас не ждет ничего, оно не привыкло требовать собственные конституционные права.
- А о каких суммах идет речь?
- Мы посчитали, что сумма, которая необходима для полной компенсации лекарственных препаратов в амбулаторном звене, выписываемых по рецептам, это порядка 200 млрд рублей. Еще 100 млрд – и они в принципе есть – нужны, для создания единой страховой системы, включая в том числе и орфанные препараты. У нас не более 100 тысяч человек требуют дорогостоящего лечения. Но если мы включаем их в страховую модель, то управлять рисками становится легче. А расходование средств происходит намного эффективнее. Страховая модель для этого и предназначена. Поэтому около 200 млрд рублей нужно найти в системе, чтобы 100% получать бесплатно лекарства рецептурного отпуска в амбулаторном звене. Если мы введем частичный соплатеж пациента, то эта сумма уменьшается, а эффективность возрастает. Эти 200 млрд рублей можно найти, сделав несколько шагов. Во-первых, повысив эффективность системы ОМС – там ежегодно теряется 250-300 млрд за счет нецелевого и нерационального использования средств: это приписки, неправильное или некачественное лечение, необоснованная госпитализация, в том числе вызванная недоступностью лекарственных препаратов.
- Но это влечет за собой вопрос ответственности?
- Конечно, речь идет о серьезных институциональных изменениях. Но продолжу: у нас неправильно выстроена система закупок лекарственных препаратов. Производители закладывают в цену лекарств так называемые страховые риски. Если через год у меня не купят лекарства, я пущу все, что произвел, под нож. Поэтому сегодня я закладываю двойную цену, чтобы оправдать свои потенциальные потери. Переход на долгосрочные контракты уменьшает этот страховой риск и позволят снизить цену до 70%, как меня уверяют производители. Это тоже дополнительный источник, причем куда больших денег, чем необходимо для системы лекарственного страхования. Речь о том, что нужно включить голову и очень сильно захотеть получить результат, а не процесс пребывания на месте чиновника. У нас все индикаторы действия чиновника ориентированы как раз на процесс, а не результат. Поэтому многие вещи нам надо менять кардинально, в том числе и индикаторы эффективности работы нашего правительства.
- Возможно, внедрить эту систему сложно организационно?
- Организационно это достаточно просто и понятно. В Москве такая модель была, опыт есть, знаем, как это делать. Вопрос только в политической воле.
- Вы просчитывали, какие заболевания наиболее затратны?
- Насколько затратны те или иные заболевания в России, надо считать каждый раз, потому что мировые цифры для нас не применимы. У нас пока нет окончательных данных, но уже сейчас понятно, что есть заболевания, которые локализуют свои затраты исключительно в системе здравоохранения, например, болезни урогенитального тракта. А в ряде заболеваний — онкологических, опорно-двигательного аппарата — основные затраты идут в других сферах экономики. Мы считаем соотношение стоимости ущерба и предотвращения ущерба. Пока сравнивать рано, но у меня впечатление, что эти заболевания дадут максимальную разницу эффективности. Причем, онкология — даже меньше, чем заболевания опорно-двигательного аппарата. А, кстати, сердечно-сосудистые заболевания дают минимальный ущерб для населения. Их просто много, но живут с ними долго, и с точки зрения ущерба для экономики их затратность значительно меньше, чем тех заболеваний, которые формируются в детстве и приводят к инвалидизации. Это очевидные вещи, просто говорить об этом не принято. Но с точки зрения циничной экономики это так.
- Почему для подсчета мы не можем использовать мировой опыт?
- У нас другая структура затрат, другие соотношения, некоторые вещи вообще не принято считать. Например, у нас очень мало данных о затратах, связанных с уходом. А за рубежом потеря трудоспособности родственником просчитывается очень активно. Австралийцы считают даже затратность боли. В Европе очень большие затраты на выплаты по пенсиям, по социальному страхованию. Мы же на социальные цели тратим меньше.
Комментарии
Чтобы оставить комментарий: Войдите или Зарегистрируйтесь